Мой отец - Фидель Кастро

Вокруг дома рос сад. Высоко в небо протянули свои ветви палисандровые деревья, будто прося Всевышнего оградить обитателей дома от всех возможных неприятностей.

Мы переехали в новый дом в день моего пятнадцатилетия. Поздно вечером к нам пришел посыльный от Команданте, крепкий коренастый мужчина с седеющей шевелюрой. Это был Соса. Он уже не раз приходил к нам и каждый раз приносил хорошие новости.

— Поздравляю тебя с днем рождения, малышка. Вот подарок от Команданте, — и он протянул мне флакон с духами.

Духи были чудесные. Но почему же их не принес сам Фидель? Я спросила об этом у мамы.

— Хорошо, что он вообще поздравил тебя. Я думала, что ему не передадут мою записку.

Еще одним поистине царским подарком Фиделя было приглашение в полинезийский ресторан. Там для нас заказали столик. В Гаване действовало всего три ресторана, поэтому попасть туда было необыкновенно сложно. Ради того, чтобы заказать столик, люди выстаивали длинные очереди. Нередко у дверей ресторана происходили потасовки. Иногда в дело вмешивалась даже полиция.

Я надела парчовый костюм, состоящий из брюк и блузки без рукавов. Фасон одежды выбирала мама, а шила костюм Хуана под чутким руководством Лалы Натики.

Мое одеяние соответствовало направлению моды шестидесятых годов. Чувствовала я себя в этом костюме, как тюлень в подарочной упаковке. Мне было очень неловко. Идти в таком виде в ресторан совсем не хотелось. Но разве могла я испортить гастрономическое удовольствие моим дамам? Я никого не пригласила на свой день рождения, потому что в результате многочисленных переездов и переходов из одной школы в другую я растеряла всех своих друзей.

Мы сели в «мерседес», доживающий свои дни, и тронулись в путь. Мы представляли собой довольно странное трио. Когда машина остановилась, ко мне обратился с вопросом какой-то прохожий:

— Молодой человек, карнавал уже начался?

Это был галантный намёк на мою одежду. Впрочем, в этом вопросе содержалась доля истины. Ведь значительную часть нашей жизни мы занимаемся несерьезными делами.

* * *

Каждый раз, когда мама меняла место работы, мне приходилось переходить в другую школу, чтобы быть ближе к маме. На этот раз ее перевели в Минвнешторг — Министерство внешней торговли. Она стала специалистом Группы латиноамериканских стран и стран Карибского региона, экспортеров сахара. Несмотря на длинный титул, мама ютилась в шкафу, переделанном в кабинет.

— Минторг, Минпром, Минкульт! Какие-то вьетнамские названия! Даже язык на Кубе изменился! — ругалась бабушка Натика.

Кроме работы в Минвнешторге, мама выполняла множество разных дел. По поручению партии ей пришлось возобновить учебные занятия с рабочими. Она обучала их французскому языку. Занятия проходили ежедневно с семи до одиннадцати часов вечера. И это несмотря на то, что ей не так долго оставалось до пенсии. А ведь еще было активное участие в работе профсоюзов. У мамы не было ни минуты свободного времени.

Мамин «мерседес» почти всегда находился в состоянии забастовки, хоть ему уже сделали пересадку некоторых органов из «волги» и «москвича».

Но еще хуже, чем старый «мерседес», вел себя молодой мамин начальник. Он почему-то невзлюбил ее. До меня дошли слухи, что этот начальствующий молокосос доводил маму до слез. Разумеется, мое любящее дочернее сердце не могло вынести этой несправедливости. Я решила заступиться за маму весьма своеобразным способом. Прежде всего, я уговорила свою Фею отдохнуть один день.

— Всего лишь один день, мамочка! Ведь ты же за всю свою жизнь не пропустила ни одного рабочего дня. Мама, я умоляю тебя! Отдохни единственный денечек! Тебе это просто необходимо! Ты ведь не хочешь оставить меня сиротой? А если ты не сделаешь маленький перерыв в работе, это может произойти.

В конце концов мама поддалась моим уговорам. Пункт номер один моего секретного плана был выполнен. Теперь предстояло перейти к следующему пункту. И я отправилась пощипать перья Эдуардо, маминому начальнику. Я решила высказать ему все, что о нем думала. Но вначале я дала ему возможность высказаться.

— Она всю жизнь работает за других, — начал обвинение этот грязный тип.

Я молчала.

— Она помогает другим в ущерб своей непосредственной работе.

Я продолжала терпеливо молчать.

— Ее занятия по французскому вот где у меня сидят.

Далее последовали обвинения в том, что мама каждое утро проводит в педикюрном кабинете, а чтобы все думали, что она находится где-то поблизости, мама оставляет на столе свои очки.

Я сочла необходимым приостановить этот грязный словесный поток.