Мой отец - Фидель Кастро

Я рассказала Панчи, что меня заставили бросить балет, потому что приговорили к химии. И это несмотря на то, что я никогда не понимала, что такое электрон. Мои не очень теплые взаимоотношения с химией не убавили у моей мамы решимости сделать из меня специалиста в этой области, напротив, они заставили ее проявить активность и даже пустить в ход свои связи. Таким образом я стала ученицей знаменитого Ледона, ультрахими-ческого гения Национального научно-исследовательского центра, а также всей страны. Предполагалось, что это величайшее светило будет освещать мне дорогу в потемках химии три раза в неделю. Затеяв все это, мама пошла на огромную жертву. Ведь теперь ей нужно было три раза в неделю отрывать себя от неотложных дел и везти меня к великому ученому. Как только я переступила порог дома Ле-дона, он дал мне бумагу и карандаш и попросил нарисовать для него несколько пейзажей. Он собирался украсить ими стены своего дома. Затем величайший авторитет в области химии предложил мне объяснить действие законов физики в pirouette fouettee. Я сделала это столь своеобразно и неповторимо, что мы с Ледоном условились унести в могилу мое оригинальное видение законов физики…

Меньше чем через месяц после нашего знакомства мы с Панчи танцевали pas de deux в одном из номеров гостиницы «Капри», который нам удалось снять благодаря жене Абрантеса. Это был ее подарок к дню моего рождения. Я очень хорошо помню тот день и восхитительную, но немного печальную атмосферу, в которой мы с огромной любовью и безграничной нежностью зачали будущего тролля.

Мой муж-легионер вернулся на Кубу ровно через неделю после выздоровления дочери и ровно за три недели до нашего «балета» с Панчи.

Гондурас опечалился моим уходом, но вскоре он смог утешиться, руководствуясь своим излюбленным принципом: всегда найдется кто-нибудь, готовый посочувствовать и пожалеть. Мои лучшие подруги взяли на себя задачу утешить моего бывшего мужа.

Все бы на этом и закончилось, если бы Гондурасу не захотелось воспользоваться симпатией, которую он внушал Фиделю, чтобы поплакаться ему в жилетку, представ эдаким несчастным свергнутым со своего законного трона супругом.

Леивита, этот крикливый гном, подобно многим своим предшественникам на должности начальника охраны, проходил в это время интенсивный курс лечения в психиатрической клинике. Его обязанности теперь исполнял какой-то другой человек. С ним я еще не успела познакомиться, но вскоре после встречи моего бывшего мужа с Фиделем я услышала по телефону обиженный голос нового начальника охраны. Он просил меня не уходить из дома до тех пор, пока Команданте не пришлет за мной машину.

Я приехала во дворец в новенькой машине.

— Я не могу поверить, что ты бросила героя Анголы! И ради кого? Ради какого-то танцора!

— Я его йе бросала, Фидель! Это он уехал от меня на войну еще два года назад.

— Танцор! Если он танцор, то уж, конечно, педераст! Не сомневайся в этом! А как же теперь твоя учеба? Ты об этом подумала? Я превратил Кубу в медицинскую державу!

Мне легче было повеситься, чем признаться ему, что я беременна. Разве можно было говорить о любви с Фиделем, этим вечным холостяком? Как, впрочем, и с мамой, вечной возлюбленной. Когда она узнала счастливую новость, она тут же выставила меня за дверь.

— Если ты хочешь родить ребенка от этого голодранца, делай это там, где его нашла.

От места, где жил этот голодранец, до медицинского факультета нужно было добираться добрых три часа в автобусе.

В ветхой однокомнатной квартире с кухней кроме Панчи жила его сестра с мужем и дочерью. В первый же день приезда в жилище своего возлюбленного я принялась с помощью лезвий отскребать в туалете дореволюционную грязь. Наведя относительный порядок в туалете, где вместо унитаза была дырка, я попыталась узнать, что нужно сделать, чтобы установить сантехническое оборудование. Оказывается, для этого нужно было стать в очередь и, набравшись терпения, ждать несколько лет. В случае везения через пять лет вам заменяли отслуживший свой срок унитаз. Установки же сливного бачка приходилось ждать еще дольше, поскольку бачки разбивались намного быстрее, чем остальное саноборудо-вание. Все эти подробности привели меня в полное уныние. Я поняла, что прежде чем в квартире Панчи появится унитаз, много воды утечет. И тогда я впервые поссорилась с мамой.

— Я буду рожать здесь, в этом доме, потому что, если бы не я, ты бы в этом доме не жила. Ты вообще бы жила под крышкой пианино. Ты все свое добро отдала Фиделю, а он тебя за это отблагодарил? Наоборот… А если бы танцор-голодранец жил в какой-нибудь другой стране, никто бы так его не грабил, как это делает наше государство. Мы единственная страна, где государство забирает у человека все заработанные деньги, даже не показав их, и заставляет вместо унитаза пользоваться дыркой в полу!

— Но государство все дает тебе бесплатно!

Спорить с мамой на политические темы было бесполезным занятием.