Мой отец - Фидель Кастро

Нас в группе было двадцать. Восемнадцать из двадцати по очереди засовывали свой палец в анальное отверстие больного. Когда перешли к пункции, Вагнер проявил деликатность и разрешил провести это исследование только восьми студентам. Все это было очень тягостно, но еще более отвратительное состояние я пережила на следующий день, когда этот несчастный больной стал дрожать, словно одержимый. Это произошло в два часа дня. В зале, где он находился, не было никого, кроме меня. Все студенты и медсестры уже ушли. Я не знала, что мне делать. Нужен был кто-то более опытный. Я стала искать поблизости кого-нибудь из медперсонала, но рядом никого не оказалось. Тогда я пошла их искать по закуткам, где они обычно занимались любовью.

Весь медперсонал находился на партийном собрании. И это было в рабочее время, когда врачи и медсестры должны были выполнять свои непосредственные обязанности. Но, видно, после работы никому не хотелось изучать новые политические документы. Всех устраивало собрание во время работы. Удобно устроившись, служители Ее Величества Медицины обсуждали речь Команданте, который говорил о медицине с таким же яростным энтузиазмом, как о скрещивании пород рогатого скота.

Полчаса я бегала по всей клинике со своим огромным животом, призывая дьявола, чтобы он поскорее забрал душу этого несчастного, и пытаясь найти хоть одного человека в белом халате. А все люди в белых халатах в это время разглагольствовали о задачах, поставленных Фиделем перед медициной Кубы. Я ворвалась в зал с бешеными глазами и пеной у рта и обрушила на всех собравшихся поток ругательств:

— Оппортунисты, негодяи, мерзавцы! Да вы же все убийцы!

С огромным животом, растрепанными волосами и сумасшедшим взглядом, я воплощала собой эдакую mater dolorosa — скорбящую мать — безумную и смехотворную.

* * *

В эту субботу мы с Панчи ужинали вместе с Антонио Гадесом, испанским танцором, который приехал в Гавану для постановки балета на основе элементов афро-кубинской румбы и испанского фламенко.

Это был необычайно увлеченный и общительный человек, ярко выраженный лидер. Вечер прошел великолепно. Мы слушали прекрасную музыку, танцевали и пили хорошее вино.

В воскресенье я проснулась на рассвете от резких, продолжительных толчков в живот. Я поняла, что у меня начались схватки. Плод стал открывать свои собственные каналы, чтобы вырваться из моего тела. Нужно сказать, что при этом он не считался с моими ощущениями.

Я разбудила мужа и своих женщин. Они поднялись, но, видно, еще не проснулись и поэтому действовали довольно бестолково. Мама и Панчи стали раздавать распоряжения и бегать из одной комнаты в другую. Они никак не могли согнать с себя туман сна и плохо соображали. Я смотрела на их суету, сидя на стуле возле входа в кухню. Я вела себя очень терпеливо, без криков и паники. У меня на коленях стоял маленький чемоданчик, в который я заранее сложила все необходимое для этого события.

Когда меня привезли в больницу, я, едва выложив свои вещи и переодевшись, принялась ходить по палате, нарушая все предписания, адресованные роженицам. Откровенно говоря, я их не читала, будучи уверенной, что для рождения моей дочери достаточно будет знания законов всемирного тяготения. В том, что у меня родится дочь, я не сомневалась. Я давно уже знала, что там, в моем лоне, растет будущая женщина. И вот пришло время, когда эта женщина торопливо собиралась в мир людей.

Я попала в «самую лучшую в Латинской Америке акушерско-гинекологическую больницу». Здесь было все, недоставало только самого малого — хороших специалистов. Здесь, согласно пресловутому плану интернационального обмена, работали студенты, приехавшие из разных стран. Они были моложе меня и напуганы еще больше, чем я.

Две другие роженицы кричали во все горло, извергая из себя все известные им испанские ругательства.

В таких условиях началась моя долгожданная пытка: в мой живот вцепились безжалостные железные когти; все закружилось и смешалось — радость и боль, любовь и ненависть. В мощном толчке, родившемся где-то там, в недрах моего тела, на порог жизни была выброшена Мюмин. А в это время ее мать, озабоченная мыслями об астральном времени, смотрела на часы и угрожала смертью медсестре, если та посмеет в центре живота ее дочери оставить торчащий палец вместо аккуратного пупка. Такие странные выпирающие пупки почему-то стали очень распространенными на животах нового поколения кубинцев.

* * *

Мюмин родилась в воскресное декабрьское утро. Я не стану сейчас называть точное время ее появления на свет, чтобы никто не мог причинить моей дочери горя. Ведь есть люди, которые могут прервать мирное течение жизни.

Это был настоящий тролль. С большим носом, торчащими дыбом черными волосами, закрывающими лоб. Ею можно было бы с успехом пугать ночью людей.

Натике она не понравилась, и моя дорогая бабушка не стала этого скрывать: