Мой отец Валентин Серов. Воспоминания дочери художника

Симонович-Ефимова свидетельствует о том внимании, с которым следил Серов;за теневым театром, веря в его будущее.

Вслед за теневым театром пришел кукольный. Он принес Н. Я. и И. С. Ефимовым большую известность. В 1918 году им была поручена вел кукольная и теневая часть вновь созданного Театра Московского Совета рабочих 11 крестьянских депутатов. В 1920 году они создали передвижной кукольный театр (тогда единственный), в котором являлись и режиссерами, и актерами, и художниками, а часто, и авторами. Это увлечение было отнюдь не кратковременным. Полторы тысячи спектаклей, сыгранных в самой разнообразной аудитории, изобретение новых способов управления куклами, работа над книгой «Записки петрушечника» и публикация ее в 1925 году – таковы основные свидетельства этого увлечения. Современный кукольный театр во многом обязан Ефимовым своими достижениями.

Были у Симонович-Ефимовой и другие предметы увлечения. Очень забавные, веселые иллюстрации к детским книжкам 1920-х годов, уроки пения, педагогика, литературное творчество – вот перечень ее разносторонних интересов. При этом последнее из перечисленных занимало большое место в ее жизни.

Н. Я. Симонович-Ефимова уже на склоне лет, незадолго до смерти, в тревожные дни войны писала свои воспоминания.

Ей невольно приходилось торопиться, чтобы успеть передать все то, что она знала о замечательном художнике. Поэтому далеко не все в воспоминаниях в одинаковой степени отделано и закончено; иногда заметны следы спешки. Но, с другой стороны, может быть, условия, заставившие автора торопиться, сделали еще более явными и некоторые положительные черты воспоминаний. Они написаны энергично, в них много непосредственности, искренности. Автор писал их так, как хотел, не пытаясь руководствоваться какими-то стандартными правилами и полагаясь на свою память и внутреннее чувство.

Во время работы над воспоминаниями их автора от встреч с Серовым отделял большой промежуток времени. И тем не менее написаны эти воспоминания будто по живым следам. Кажется, что все описанное происходило вчера – так свежа была память Симонович-Ефимовой, так живо запечатлелись в ней встречи, разговоры, ситуации.

И дело не только в памяти. Живость языка, точность в подборе слов, убедительность словесных образов – все здесь говорит о литературной одаренности автора. Удивительно тонко и поэтично описана природа Домотканова или сельская местность во Франции. С увлечением читаешь описание парижского праздника художников или работы Серова над портретом Иды Рубинштейн. Во всем есть и подкупающая достоверность, и тот особый авторский аспект, который придает словам и фразам значение ценностей художественного порядка.

Некоторые оценки или суждения, высказанные автором воспоминаний, читателю могут показаться субъективными. Симонович-Ефимова, видимо, и не хотела соразмерять свои личные представления об искусстве, о художниках ХХ века, о Серове и его произведениях с установившимися оценками. У нее свои принципы и представления, которые определяются и личными вкусами, и собственными пристрастиями художницы, и временем формирования ее таланта и взглядов, и той средой, в которой она росла и работала.

О Серове написано много воспоминаний. Мать и дочь Валентина Александровича писали о нем не только как о художнике, но прежде всего как о родном человеке. Ульянов написал как об учителе, сообщив много ценных высказываний и суждений знаменитого художника. Симонович-Ефимова писала свои воспоминания и как художница, обладающая своим собственным опытом, но многим обязанная Серову, и как человек, которого судьба часто сводила с замечательным мастером, заставляя думать об его искусстве и быть свидетелем его исканий. В этих воспоминаниях нет обычной последовательности и полноты, нет подробного жизнеописания. Это не руководство, по которому можно изучить биографию художника и эволюцию его творчества. Перед читателем развертывается цепь различных эпизодов, где главным действующим лицом оказывается художник. В иных случаях автор поверяет нам свои размышления о характере Серова-человека, о свойствах его таланта, о тех целях, которые он ставил перед собой в жизни и в искусстве. Но эти эпизоды или размышления дают подчас больше, чем солидные жизнеописания. Они остро характеризуют Серова какими-то неповторимыми штрихами и тонко нарисованными деталями. В этих эпизодах Серов встает перед глазами читателя не как абстрактный носитель каких-то человеческих и художнических принципов, а как живой человек, воплотивший эти принципы в своем великолепном искусстве, в своем поведении в быту, в общении с другими людьми, в сказанных им словах и в манере их произносить, в костюме и в привычке носить шляпу и т. д. и т. п.