Мой (с)нежный лорд

Проснулся в одиночестве. В огромной постели, отчего-то показавшейся ледяной. Привел себя в порядок, облачился и спустился к завтраку. Над столом витал запах мяты, а в окна попадало так много света, что казалось — сейчас полдень, а не раннее утро. Снежинка еще не проснулась, и рассветные пташки Смиос и Эсхари трапезничали, развлекаясь неспешной беседой.

— Знатно она тебя приложила, — добродушно посмеивался Эсхари, скользя внимательным взглядом по свежему ожогу, проходящему по левой стороне лица брата. Толстая, с два пальца, красно-серая лента тянулась от скулы, пробегала по щеке и скрывалась в вырезе рубахи чуть ниже ключицы.

— Ерунда, — шипел Смиос, прихлебывая непонятный горячий напиток, — дозреет зелье, выпью и снова стану красавчиком.

От чашки Смиоса валил пар, но его это нисколько не смущало.

— Что случилось? — нахмурился Дрох, устраиваясь за столом рядом с сыновьями. — С кем ты не поладил?

Призрачный слуга тут же принес пирог с капустой и чашку теплого киселя. Точно такого, какой любит господин. Лорд-хранитель сделал пару глотков, и дурное настроение немного отступило. Поймал взгляд Смиоса и настойчиво напомнил:

— Я внимательно слушаю.

— Выполнял твой наказ, отец, — скривился в ухмылке Смиос. Его красивое лицо вмиг стало хищным и голос начал пробирать до внутренностей. — Пытался заключить договор со снежинкой.

— Ага, — хохотнул Эсхари. — В облике змея обхаживал ее во время купания… Удобный способ, ничего не скажешь. Можно рассмотреть все… — он нахмурился, будто подбирая слово, — подробности. Потрогать товар. Одна беда: перо, чтобы подписать, далековато. Не дотянуться.

— Можно подписать девственной кровью, — парировал Смиос и снова отпил теплого напитка. — Она уже готова была принять меня, с ума сходила, губы кусала, но что-то ее спугнуло…

— И она попросила защиты у тетушки Стужи, — покачал головой Дрох, подавляя желание ударить сына. Смиос все делал как нужно, исполнял приказ родителя, но кровь старшего лорда закипала злобой, стоило только подумать, что кто-то прикасался к его Жанне. Ласкал ее нежную кожу, касался теплых губ, сжимал грудь…

— В ее отказе есть определенный плюс, — Эсхари легонько постучал по столу, призывая слугу. — Может, она согласится на ночь со мной…

— Если раньше Дроаз не очарует ее юношескими несмелыми поцелуями, — глухо рассмеялся Смиос. — Видел, как они вчера танцевали.

Последнюю фразу старший лорд еле разобрал сквозь смех сына.

— Довольно, — произнес он твердо. Слушать рассуждения молодежи было невыносимо. — Меня не интересуют ваши неумелые потуги. Мне нужен внук. И Перекресток достанется тому, от кого понесет снежинка.

Потянулся к киселю и выпил его залпом. Облизнул пересохшие губы. Строго посмотрел на отпрысков… Что с ним творится? Как юнец, право слово! Надо успокоиться.

Отчего-то вспомнилась мать Эсхари. Сколько лет прошло, а ее образ с удивительной четкостью появлялся, стоило только внимательно посмотреть на старшего. Она была высокой и крепкой, с нежной, почти прозрачной кожей, серыми глазами, зовущими губами и шевелюрой, белой как облака в ясную погоду. Молодой Дрох не помнил себя от любви и еще не знал о семейном проклятии. Страшно обрадовался, когда понял, что его воинственная подруга вынуждена оставить поле брани из-за беременности. Появления малыша ждали со счастливым нетерпением, не подозревая, что одновременно ждут ее смерти. После Дрох поругался с отцом и не разговаривал с ним лет тридцать, но Эсхари — это все, что осталось у лорда от его грозной, но самой нежной возлюбленной.

Мать Смиоса была совсем другой. Старше Дроха, опытнее, изворотливее. Но в их паре уже состоявшийся маг лорд-хранитель Перекрестка позволял себя любить. Относился к ней с насмешливой симпатией, подруга к нему — с нежным трепетом. Будто за свою тысячу лет никого лучше и не встречала. Казалось тогда, он ничего не потеряет, если с этой женщиной-змеей что-то случится. Только казалось! Когда она объявила, что, несмотря на множество препятствующих зачатию заклинаний, забеременела, сердце Дроха сжалось в тоске. Он умолял ее избавиться от ребенка, но она предпочла другой путь. Как всегда, поступила по-своему. Он пытался найти способ сохранить жизнь им обоим: любимой и малышу, но беременность пролетела слишком быстро.