Мои седые кудри

Как-то в зимний вечер их ужин опять затянулся допоздна. Меня не отпускали, требовали, чтобы я играла, веселила их. Но, вижу, не до веселья им, охают да ахают, араку хлещут, непонятные речи говорят и Деникина своего почем зря честят. Тут я и заиграла им застольную «Айсай, аназ ай!» — чтобы пуще головы затуманились.

Сидел у них один за старшего, вдруг вскочил он, осушил залпом чайный стакан араки и расхрабрился.

— Неслыханно, господа, чтобы офицеры за солдат воевали! — прокричал он. — До чего дожили! Наш главный посылает в огонь офицерские роты, батальоны, полки, и они там горят! В солдат уже веры нет! Кому же тогда, господа, верить? Где она, эта святая Русь?!.

И выругался нехорошо. Раз такое, думаю, дело, пусть вам тогда будет совсем тошно. И заиграла им грустную песню о том, как увели любимого на войну…

Тут, звеня наградами и скрипя сапогами, вошел в гостиную злым шагом их атаман. Это был тот самый офицер Ахтемир, который приезжал с Агубечиром жечь усадьбу Дженалдыко. Сейчас он считался в округе местным правителем. Все разом повскакали и протарабанили: «Здражелавашевысокопредительство!» А «вредительство» только буркнул в ответ, сбросил лохматую бурку и папаху и произнес:

— Першит в горле! Гнусная погода!

Стоявший поблизости офицер наполнил стакан сивухой и подал его Ахтемиру:

— Выпейте, господин генерал!

— Болван! — гаркнул на него Ахтемир, и все замерли. — Не генерал, а свинопас! Так будет вернее: большевики мне, да и вам лучшего занятия не предложат, будьте в этом уверены, господа! — Он выпил, сморщился и потянулся за закуской. — Садитесь, господа!

Но офицеры продолжали стоять. Черноусый полковник, который был до этого за тамаду, осторожно заметил:

— Ваше высокопревосходительство, коллега прав: пришел приказ главкома о присвоении вам звания генерала… Поздравляем!

— Слышал, господа, благодарю вас!

— Какие новости, господин генерал? Что слышно во Владикавказе? — спросил тот же усатый полковник.

Ахтемир насупился и произнес:

— Господа, я просил не называть меня генералом. Это лестно. Да только звания эти нынче раздаются направо и налево. Я сам могу присвоить себе сколько угодно чинов. За мной стоит все Терское правобережье! И я здесь хозяин… Мы здесь хозяева! — поправил он и продолжал: — А Деникин с Колчаком опозорили империю, отдали ее на милость большевикам и ихнему Ленину!.. Боже, боже, какой позор!.. — Ахтемир ухватился за голову и застонал, не иначе как от злости непосильной. Потом вскочил из-за стола и начал вышагивать по гостиной. — Что ж, новости есть, господа! Деникин хочет, чтобы мы соединили силы и одним ударом… — Тут Ахтемир увидел меня, притаившуюся в углу с гармошкой. Сперва удивился, а после раскричался: — Что это такое, спрашиваю я! Не штаб — развели бардак! Вон отсюда!..

Я мигом выбежала из гостиной. А сзади все еще неслись проклятия. «Царь» Ахтемир разносил своих подчиненных…

Хорошо еще, что ему не пришло на ум допытываться, откуда красные партизаны, что в последнее время появлялись в округе, узнавали о планах Ахтемира и всегда успевали уйти раньше, чем прибывали на место каратели. Надо будет предупредить Куцыка, подумала я…

…В постели жмурила глаза, заставляла себя уснуть, ведь завтра опять будет суматошный день — то сделай, это подай, завтрак госпоже приготовь. Мучила неизвестность: что задумал генерал Ахтемир, какие привез новости. Но уже и та новость хороша, что Ахтемиру не мил генеральский чин… Я представила себе, как Ахтемир при оружии и генеральских погонах пасет свиней. Ведь говорил же он, что большевики только свиней и доверят ему спасти… Вот кончится война. Вернется Аппе с декретом. Землю получим… Но какую надо иметь силу, чтобы одолеть всех царских генералов и их миллионное войско? И всех заморских злыдней, саранчой налетевших на большевиков?..

Бедный отец мой рассказывал перед днем, когда он смерть принял по алдарской воле, нам сказку о храбром Сослане. О том, как предки осетин — нарты однажды тысячу волчиц сдоили и гору дров сожгли, чтобы небесный кузнец Курдалагон закалил им их богатыря Сослана. В кипящем молоке и жарком пламени закаляли его. Надо было, чтобы Сослан одолел их самого непобедимого и страшного врага — Мукару Людоеда, от которого миру покоя не было. И Сослан победил его. Народ, все нарты пестовали своего героя. Оттого он и силу неимоверную имел…

Я засыпала, и казалось мне, что не Сослан это стоит перед горной лавиной и расшвыривает камни, а солдат Аппе…

…Пасмурным вечером раздался гром орудий с Арыкских высот. А наутро проснулись и увидели, что офицеры генерала Ахтемира — правителя Правобережья — исчезли, словно их ветром сдуло. Только по беспокойному лицу госпожи Ирахан и поняла, что не по доброй воле убрались. Сила их заставила.

Явилась надежда, а вдруг Аппе придет… И верно, в ночь весь двор алдарской усадьбы заполнили солдаты в островерхих шлемах, в длинных шинелях, партизаны с красными ленточками на папахах! «Аппе! Аппе!» — колотилось у меня сердце.

Бросилась в толпу. Расталкивала солдат, заглядывала в лица.

— Эй, девка, кого ищешь? — раздался вдруг над ухом грубый незнакомый голос.