Мой сводный кошмар

Но сейчас мне даже забавно наблюдать за тем, как Светка качается на своих каблуках, будто их прогрызли злобные барсуки, цепляется за своего спутника так сильно, что наверняка оставляет следы от ногтей на его коже, и пытается выдавить из себя новую порцию желчи.

– Ой… – восклицает она. – Прости, Кирилл, я снова по ошибке привела тебя в булочную! Ой, и что-то мне так начинают давить эти туфельки…

– Может, тебе стоит все же купить булку, которой ты бредишь три года? – говорю я сочувственно. – И перестать пытаться влезть в туфли на пару размеров меньше?

Светка настолько изумлена, что давится своей желчью и только открывает и закрывает рот. У меня нет времени да и желания выжидать, удастся ли ей все-таки вытолкнуть из себя этот сгусток.

Заметив, что такси уже ожидает, обхожу ее и толкаю стеклянную дверь, заставив ту зазвенеть веселыми колокольчиками.

Таксист ненавязчивый, даже музыки нет – только крупные капли дождя, которые решают, опять перейти в ливень или полениться, побаловаться.

Мимо проносится город, а я за влажными разводами вижу отблески прошлого. Оно такое же, как сегодняшний вечер, – серое, с редкими золотыми огнями.

Втягивает в себя тихим шепотом, и я послушно в него окунаюсь…

Когда мама принимала решение, переезжать ли к Федору Ивановичу, я не думала о себе, не думала, что все будет так сложно.

Я видела, что ей нелегко, видела, что она сильно переживает. Она даже забросила свою страницу в инстаграме, и ей было плевать на подписчиков, упущенную выгоду и потерю рейтинга.

– Он поставил условие, – признается она, когда я, устав наблюдать за ее бессонными ночами, прошу объяснить, что все-таки происходит. – Условие. Мне. Представляешь? Сказал: или я переезжаю к нему и все будет по-настоящему, или…

Я знаю, с кем именно она встречается, потому что видела, как она собиралась на битву. Подозреваю, она бы победила в этой войне, если бы я рассказала, что причиной конфликта, из-за которого меня с позором уволили, был сын хозяина ресторана.

Но она знала только версию лайт – о том, что не заплатили, пытались повесить на меня оплату разбитой бутылки вина, обвинили в том, что не умею общаться с клиентами, да и вообще не должна была к ним выходить. Без имен. Без подробностей, кто из официантов отправил меня к столику конфликтных клиентов, а потом шептал в страхе и ужасе:

– Ты что, рехнулась? Это же Кирилл – сын владельца этого ресторана! Ты попала… просто попала… администратор права, лучше тебе заплатить, и молча, чтобы замять этот конфликт… Иначе он этого так не оставит!..

Обида никуда не исчезла – она притаилась.

Но у мамы так давно не сияли глаза, что я молчала и дальше. Даже когда у них с Федором Ивановичем была вторая встреча, третья, четвертая…

И ее глаза потускнели, когда она металась, принимая решение. Да и вообще пытаясь переварить тот факт, что есть мужчина, который посмел поставить условие вместо того, чтобы, как другие, просто пытаться ей угодить.

– А ты хочешь с ним быть? – спрашиваю я.

– Это слишком многое изменит, – бормочет она.

– Даже если попробовать и переехать на несколько дней?

– Несколько дней… – повторяет она задумчиво. – Это же в гости на выходные, да? И не так далеко. Всегда можно уехать, если нам не понравится.

Я не питаю иллюзий, что мне там понравится, но не хочу лишать маму этого шанса. И через два дня мы так и делаем – берем с собой только вещи первой необходимости и едем в поселок за городом.

– Ничего себе домик. – Полина изумленно распахивает глаза, когда мы подъезжаем к красивому белому дому, а покрутив головой, с восхищением добавляет: – Ничуть не хуже других. Мам, а мы точно на несколько дней?

Ей нравится, не терпится выскочить из машины.

А я ей тихо завидую, потому что знаю, чувствую, что этот переезд изменит даже не много, а все.

Для меня.

И новая встреча с Кириллом тому подтверждение.

Мне трудно видеть его. Мне кажется, в глубине его глаз затаились осколки моего унижения. И, когда наши взгляды встречаются, эти осколки становятся почти осязаемыми и острыми, такими острыми, что трудно дышать. Потому что каждый вдох, когда он так смотрит, – как длинный порез.

С трудом разрываю этот контакт.

Не слышу, о чем говорит Полина, не вижу светловолосую девицу, хотя она сидит на коленях Кирилла.

Прилипаю взглядом к татуировке, которая кажется живой и словно пытается мне что-то сообщить, дать подсказку…

Мне кажется, если задержать взгляд чуть дольше, если не моргать еще пару секунд, воин взмахнет мечем и разбитое солнце, которое его окружает, станет цельным и сильным, как раньше. А крылья помогут ему подняться вверх и снова занять свое место.

Картина, которая мелькает в моем воображении, настолько яркая, что я поднимаю взгляд выше, словно ожидая, что лучи солнца от плеча тоже поднимутся следом, и вот тогда…

Но лучи, как и мой взгляд, натыкаются на красный след от страстного поцелуя и опасливо возвращаются на привычное место.

Слишком высоко…

Не для нас…

Мне кажется, если долго смотреть на солнце, можно ослепнуть. А если долго смотреть на луну – можно заметить не только темные пятна, но и потихоньку сойти с ума.