Мой сводный кошмар

И, словно желая показать, насколько он преуспел, поводит плечом, заставляя прикипеть к нему взглядом. Пройтись по жестким линиям подбородка, скорее угадывая, чем действительно видя легкую щетину. Задержаться на сдвинутых недовольно бровях. Упасть на жесткие губы, обжечься и отвернуться, чтобы спрятать этот ожог.

– Маленькая Алиса, – слышу за спиной голос Кирилла. – Боишься – и правильно… Тебе слишком рано поднимать такие взрослые темы.

И слишком опасно, когда он так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. А еще запах той, которая была рядом с ним в эту ночь.

Тишина становится пугающей.

Слышно только его дыхание и как обеспокоенно стучит мое сердце.

Начинаю задыхаться от неизвестности, от того, что даже молча он продолжает давить на меня, и, решительно выдохнув, оборачиваюсь.

Хватит!

А он…

Он всего в двух шагах…

Рассматривает меня, склонив голову, а взгляд уставший, измотанный. Ну да, конечно, он ведь не спал, ему было некогда.

Начав задыхаться от этих мыслей, порываюсь уйти, принять тот факт, что порознь нам легче, но просто не успеваю.

– Ты хоть раз уже целовалась, – он насмешливо кривит губы, – или так и пишешь в своих историях глупые сказки?

– Не твое дело, – огрызаюсь ему по привычке.

А он так же, скорее всего по старой привычке, не оставляет меня в покое и продолжает безжалостно жалить.

– Кто будет читать твои романтические истории, если ты понятия не имеешь, что такое желание? А страсть для тебя – только бессмысленный набор букв.

Молчу.

Закрываю уши, чтобы не слышать.

Но он делает шаг, обхватывает мои ладони своими, отводит их в стороны, прижимает меня к стене, вклинивается коленом между моих ног и, глядя на мои губы, вкрадчиво интересуется:

– Может, попробуешь? А я тебе помогу.

Он отпускает мои ладони, но не затем, чтобы отпустить и меня. Его пальцы скользят по моим, будто пытаясь забрать мою дрожь, поглаживают запястья, подкрадываются к локтям.

Не держит.

Свободна.

Но не могу сделать и шага.

Прилипаю спиной к холодной стене, чтобы хоть немного сбить поднявшуюся температуру и чтобы просто стоять на ногах, потому что от слабости, которая меня охватила, могу просто упасть.

Меня уже немного качает.

Не в сторону, а к тому, кто нависает надо мной, похожий на хищника в слабых отсветах лунного света, и чьи руки подбираются выше. Случайно соскальзывают на мою талию, впиваются в кожу, пока подушечки больших пальцев очерчивают какую-то сложную схему. А потом, словно одумавшись, с резким выдохом своего хозяина меняют траекторию и начинают скользить по моей шее, обхватывают ее.

В какой-то момент мелькает мысль, что он сомкнет свои пальцы, соединит, и тогда…

Его глаза кажутся черными, когда он так близко. Бездонными, когда он так смотрит. Бескомпромиссными, когда вместо ожидаемой боли, к которой готовлюсь, одна ладонь упирается в стену, а пальцы второй прикасаются к выемке на моей шее. И колкими, когда он начинает улавливать мой бешеный пульс, чувствовать его, пропускать через свои линии жизни.

Между нами нет слов. И нет тишины, потому что она вибрирует от моего затаенного страха. Страха и ожидания. Она трепещет от слишком горячей ладони Кирилла, которая сжимается в кулак и тоже упирается в стену над моей головой.

Капкан.

И выхода нет.

Тем более когда он склоняет лицо к моему и его дыхание опаляет мои пересохшие губы.

Невольно, не замечая того, становлюсь на носочки, поднимаюсь чуть выше, потому что впервые нас разделяют всего лишь какие-то жалкие сантиметры, и если я дотянусь…

Потому что сам он меня не целует.

Только скользит губами возле моих, дразнит дыханием, искушает взглядом, в котором мне мерещится такая же жажда, которую ощущаю и я.

Желание?

Возможно, та огненная лихорадка, в которую он меня окунул, – именно это. Не знаю. Не понимаю того, что со мной происходит и почему вместо того, чтобы оттолкнуть, как других, мне хочется вцепиться в него, обнять его и затеряться с ним вне пространства и времени.

Но все, что я в силах сделать, – зачарованно наблюдать за ним и дышать. Хотя бы через раз, чтобы и дальше смотреть на него, не теряя сознания.

Ему тоже трудно дышать.

Почему-то даже труднее, чем мне.

И он с громким выдохом прислоняется лбом к моему виску. Слегка качает головой, будто кому-то что-то доказывая, хотя мы по-прежнему не проронили ни слова.

А потом медленно опускает ладонь, ломая капкан, который сам создал, и неожиданно предлагает свободу:

– Беги.

Но как бежать, если капкан захлопнулся давно и старые раны, которые, казалось бы, затянулись, снова открылись. Кровоточат так сильно, что сил двигаться нет.

К тому же от хищников не бегут.

Бегство – как приглашение по-быстрому разорвать тебя на мелкие части.

А что бывает, когда вместо побега от хищника ты выбираешь остаться и смотришь в глаза? Я знаю, теперь точно знаю…

Он будет рвать тебя медленно, не спеша.

Кирилл выдерживает пару секунд, а потом так же, не торопясь, начинает скользить приоткрытым ртом от моего виска по щеке, вдоль линии подбородка.

Короткий взгляд – как последний шанс ускользнуть.