Мой сводный кошмар

А потом его губы накрывают мои, и я понимаю, что бежать уже поздно. Было поздно еще в нашу первую встречу.

Задыхаюсь под натиском его губ, цепляюсь за его плечи, чтобы не потеряться в том водовороте, в который он вталкивает меня своим языком. Сгораю заживо, когда он вжимает меня в стену собственным телом. И хмелею от терпкого вкуса виски, которое пробую в первый раз.

Ничего не умею, ничего не могу…

Разве что принимать ту грубую ласку, которую он мне предлагает.

Нежности нет, как когда-то я представляла. Это ничуть не похоже на трепетный полет хрупких бабочек.

Это смерч, который поглотил одного и в который он тебя втягивает. И с каждой секундой сильнее и жестче, заставляя понять, что тебя просто нет. Нет всего, что казалось твоим, – ни устоев, ни правил, ни принципов, ни обид. Есть только темное нечто, которое просыпается, отзываясь на зов этого наказания-поцелуя.

Он не учит меня, не пытается сделать так, чтобы мне это понравилось. Мое удовольствие, которое вырывается с приглушенным стоном, для него скорее побочный эффект. Потому что он целует так, словно и правда за что-то пытается меня наказать.

А когда я имею наглость ответить на его выпад и прикоснуться к его языку своим, становится еще более жестким.

Его пальцы зарываются в мои волосы, его колено раздвигает мне ноги шире, чтобы он стал еще ближе, и…

Легкое касание заставляет меня жалобно простонать ему в губы:

– Еще… – И когда он вдруг останавливается, обрывает поцелуй, я повторяю без стеснения, которому просто нет места: – Еще, пожалуйста…

Его разгоряченное дыхание дает то, что не хотели дать его губы, – ласку, за которой тянусь, без которой изнемогаю, без которой уже мне могу.

Но он будто не слышит, не хочет услышать меня. Или это новый этап наказания?

Его пальцы медленно разжимаются и отпускают меня. А его губы позволяют нам отдалиться настолько, что вместо жара я теперь чувствую холод.

Еще не понимая причины, чувствую холод.

А потом открываю глаза и вижу, как губы Кирилла ломаются в улыбке, когда он внимательно рассматривает мое лицо. Но улыбка лишь остужает, вытягивая по крупным каплям тепло из меня. А вот потом…

Прислонившись лбом к моему, он начинает смеяться.

Хрипло, будто выталкивая смех из себя, но не в силах остановиться.

Обхватываю себя за плечи, пытаюсь укрыться от ледяных осколков, которыми он меня осыпает, и не могу. Они щедро сыплются – снова и снова, практически погребая меня под собой…

Дернув плечом, чтобы его оттолкнуть, не особо надеюсь, что отпустит так просто. Но он отстраняется, как будто только и ждал, когда наконец я уйду.

– Правильно, – выдыхает на прощанье мне в спину. – Держись от меня подальше. Как можно дальше. Поняла меня?

Дальше…

Дальше уже не бывает.

Тихие слезы, один из холодных осколков, который поселился внутри, – все только в помощь.

Я настолько хочу от него отдалиться, что у меня практически не остается свободного времени. Школа, два иностранных языка, вечерами или прогулки с друзьями, или работа, или встреча с Лукой и Егором. Тем более что братья иногда позволяют мне бывать на байкерских сходках, а там ветер, свобода – во всем. Даже в том, чтобы кого-нибудь ненавидеть.

Но и Кирилл не бездействует.

Будто не доверяя тому, что я сделаю так, как он меня попросил, он теперь вообще не появляется дома.

Никого не подвозит, никого не зажимает под окнами, вообще не ночует здесь больше.

И постепенно я привыкаю к тому, что его теперь нет. Привыкаю к мысли, что мне все показалось.

Даже убеждаю себя, что у меня все еще не было первого поцелуя. И однажды снова решаюсь попробовать – а вдруг и правда невидимые бабочки взмахнут крыльями и хоть ненадолго меня унесут…

Тем более что парень вполне симпатичный, старше меня, значит, опытней, и, пожалуй, самое главное – имя у него подходящее. Его зовут не Кирилл.

Глава 21. Алиса, прошлое, три года назад

С Матвеем мы познакомились на очередной байкерской сходке, куда я приезжала с Лукой. Зима в том году притворялась осенью – раздолье для тех, кто любит быстрый полет по городским улицам.

Обычно мы с Матвеем обходились приветствием, даже толком не говорили. А тем вечером неожиданно закружился снег, да так сильно, что Лука собирался отправить меня домой на такси. Но те были завалены заказами, брали втридорога и приехать не обещали.

– Ждите, – говорят они один за другим, – ищем машину.

– Я ее подвезу, – вызывается Матвей и подмигивает мне. – Как чувствовал, что сегодня так повезет, – пересел на Мазду.

Лука не очень доволен таким раскладом, хмуро посматривает на своего приятеля. Но я уже порядком замерзла, хотя и не признавалась, так что мне не терпится нырнуть в теплый салон, а ждать такси сильно не хочется.

Смирившись, Лука оттесняет Матвея в сторону, о чем-то серьезно с ним говорит. Тот смеется и поднимает вверх руки, будто сдается.

– Малая, сразу мне позвонишь, – ворчит Лука, провожая меня к машине.

Конечно, я ему обещаю.

– А с тебя шкуру спущу, если что, – напутствует он и приятеля.

Тот снова смеется.