Мои убийственные каникулы

– Со мной ты в полной безопасности, – говорю я, поражаясь собственному исповедальному тону. Откуда что берется? Виноваты, что ли, ее слова, сказанные на пляже, когда она не знала, что я слушаю?

– Я знаю, что с тобой мне ничего не грозит, – уверяет она меня, моргая. – Но по дороге гоняют другие люди… – Она идет через комнату ко мне, заставляя ускоряться мой пульс. – Тебе я доверяю.

Лучше на нее не смотреть. У меня от горла к животу распространяется теплая волна.

– Тем лучше.

– Тебе льстит мое доверие?

Я издаю нечленораздельное мычание и киваю на тот случай, если мычания окажется недостаточно.

Она вкладывает ладошку мне в пятерню. Ощущение до того приятное, что я едва не шарахаюсь. Мы не договаривались, что будем держаться за руки.

И вот я, как влюбленный подросток, веду ее за ручку к своему байку. Аккуратно надеваю ей на голову свой шлем, помогаю устроиться на заднем сиденье. Она выглядит на моем огромном железном скакуне такой хрупкой, что меня прошибает пот. Если какой-то автомобиль на дороге приблизится к нам меньше чем на десять футов, я могу психануть. Угораздило же меня предложить ей ехать на мотоцикле! Может, не поздно взять машину?

– Я уже дрожу от возбуждения, – признается она, улыбаясь мне сквозь щиток. – Достаточно будет держаться за сумочку?

– Нет. – Я отнимаю у нее сумочку и прячу в кофр. – Будешь держаться за меня.

– Вас понял.

Я сажусь, она обвивает мне руками поясницу, припадает щекой к моему плечу – и со мной происходит сразу много всякого. Все мышцы напрягаются, я превращаюсь в олицетворение защитника, язык с трудом ворочается во рту, местами я холодею, местами горю. Что уж говорить о пульсирующем члене: им столько пренебрегали, что боль в нем уже становится привычной… Но главное – неистовый мотор у меня в груди, стучащий громче мотоциклетного. У меня нет сомнения, что никто, кроме Тейлор, уже не сядет на заднее седло моего байка. Она – последняя.

Что бы ни произошло.

С этой неудобной мыслью я сжимаю рычаг сцепления, завожу мотоцикл и медленно выезжаю на дорогу. Она так стискивает мне коленями зад, так обхватывает руками талию, что мне трудно дышать. Я не тороплюсь, соблюдаю ограничение скорости. В каждой рытвине, каждом дорожном знаке мне чудится угроза.

– Быстрее! – просит она, захлебываясь от ветра, и стискивает меня еще сильнее. Меня тошнит от ускорения, но одновременно я горжусь ею. Горжусь ее смелостью, способностью преодолеть страх, довериться мне. Черт, я бы соврал, если бы сказал, что мне не нравится, как она льнет ко мне своим горячим лобком. То, как ее сексуальная попка в стрингах попирает мой ретивый байк, вызывает у меня лютый голод. Наводит на мысли о горячем, потном сексе. Она кричит мне в ухо: «Быстрее!», а я представляю нас в постели. Поневоле подумаешь о самоудовлетворении! Утром я вернулся к себе в мотель, чтобы принять душ и переодеться. Мне ничего не стоило избавиться там от накопившегося напряжения, но я удержался, хотя не припомню, когда у меня раньше был такой же твердый член. Тело знает, что ничто не заменит мне настоящую Тейлор.

Боже, как же я ее хочу. И при этом сознаю, что она недосягаема, потому что здесь замешано мое сердце. Если бы не это, я бы не вылезал из ее постели. Все было бы совсем просто, я был бы избавлен от тошнотворного страха завалить дело и причинить вред ей.

Если не хуже.

Мои руки уже превращаются в желе. Я запрещаю своим мыслям развиваться в ненужную сторону и сосредоточиваюсь на том, чтобы доставить Тейлор в город в целости и сохранности.

Фалмут встречает нас столпотворением.

– Совсем забыла! – перекрикивает она ветер. – Митинг!

Я киваю и медленно заезжаю на одну из муниципальных стоянок. Она забита под завязку, мне приходится оставить мотоцикл в неположенном месте, между автомобилем и воротами. Я снимаю с Тейлор шлем, она усмехается.

– Ну, что скажешь? – спрашиваю я голосом, больше всего похожим на скрежет битого стекла.

– Мне понравилось! – выдыхает она, закидывая руки мне на шею. – Спасибо, что уговорил. И что не поднял меня на смех, когда я заартачилась.

– Больше никто не будет над тобой смеяться, – выпаливаю я.

Надо же обещать такую глупость! Я никак не могу этого гарантировать. Но что прикажете говорить, когда она улыбается мне, как всамделишному герою? Следующая стадия – клятвы… Ахнуть не успею, как наобещаю ей дом, детишек и поездку в «Дисней Уорлд». Мысль об одинаковых маечках уже не кажется мне такой отвратительной, как раньше.

Боже. Ты себя слышал?