Мой университет

Я обещал не комментировать показания подсудимых, но на одну сторону этой истории я не могу не обратить внимания, потому что она более всего удивила меня и до суда, и после него, удивляет и теперь. Самым «старшим» членам кружка еще не было и тридцати лет. По моим расчетам, не все из них достигли десятилетнего возраста к началу Великой Отечественной войны, и, наверное, если не их родители, то уж родственники непременно принимали в ней участие, защищая Советскую Родину в тылу или на фронте. Как же такое могло случиться с их сыновьями или внуками спустя всего десять с небольшим лет после Великой Победы, еще и в обстановке морально-политического единства советского народа, возглавляемого Коммунистической партией? Ответ, однако, напрашивался сам собой. Именно по морально-политическому единству советского общества вольно или невольно решениями XX съезда КПСС был нанесен первый удар. Он пришелся, в первую очередь, на горячие головы мыслящей молодежи послевоенного поколения, которые не были участниками создания Советского государства и не успели до войны дорасти до призывного возраста. Они оказались увлечены не только настроениями пафоса Великой Победы, но уже начинали искать ответы на вопросы о причинах неудач в войне и ошибок в руководстве страной после нее. Это было их правом, но и я, как и мои сверстники, как большинство рядовых членов КПСС и беспартийных граждан страны, как и они, обвиняемые, но гораздо острее, чем они, мы переживали все, что произошло на том съезде, словно бы другими глазами после этого увидев все в нашей прошлой и настоящей жизни. Все мы в те дни переживали, не скрывая своего разочарования в руководителях, которые сумели найти в себе силы противостоять несправедливости только после смерти И. В. Сталина и очень легко отреклись и от него, и от всего, что делали вместе с ним, стремясь освободить себя от ответственности перед народом. А мы, простые партийные и беспартийные советские люди, верили, что сможем, что найдем в себе силы преодолеть, пережить эту хотя и запоздалую, но горькую правду, защитить то, что сумели построить наши отцы, и защитить наше великое Советское государство, нашу великую советскую родину. Нам, получившим ее в наследство со всеми ее историческими достижениями и ошибками, она оказалась дороже, чем тем, кто сам принять участие в ее защите не успел. Между прочим, замечу, что часть того послевоенного поколения, успевшая сделать свою карьеру в этом великом государстве, войдя в высший руководящий состав партийных и советских органов эпохи «социализма с человеческим лицом», еще более легко и бессовестно сменила в мутных потоках перестроечной жизни свое партийно-советское обличье под лозунгом «возвращения к общечеловеческим принципам и ценностям» либеральной рыночной демократии. Нам наша Родина была дороже, чем недавним сокурсникам, оказавшимся на скамьях подсудимых.

Остальные пятеро обвиняемых были еще более молодыми, чем их руководители, тоже еще не успев расстаться со своей комсомольской юностью. Возраст этой пятерки только недавно перевалил за двадцать: Марат Чешков и Володя Меньшиков, оба востоковеды, и незнакомый мне Семененко, инженер по образованию, только что в 1957 году закончивший учебу в вузе. Первые двое, недавние истфаковцы, заканчивали учебу студентами Института восточных языков. А Семененко, окончив технический вуз и обнаружив интерес к математике, продолжал учебу заочником в аспирантуре механико-математического факультета МГУ. Все они, признав свою вину, разделили ответственность со своими руководителями за соучастие в организованной нелегальной пропагандисткой деятельности.