Мои воспоминания. Часть 2. Скитаясь и странствуя.

Реб Дувидл из Тального напомнил мне сейчас о Карлинском раввине реб Ашере и о царской свадьбе дочери реб Ашера с сыном Триского раввина.

Я тогда был ещё мальчиком и знал все подробности о свадьбе, которая потрясла мир.

Пригласили раввинов, клейзмеров и бадханов со всей черты оседлости, а о рядовых хасидах нечего и говорить.

Всего было с десяток тысяч человек. В Карлине было полно народу. Все дома и даже улицы были набиты хасидами.

На улицах стояли большие кувшины с водкой, печенье и всякая закуска. В разных местах играли разные клейзмеры. И в разных местах говорили бадханы и веселили гостей.

Ходили в шёлковых и атласных капотах и штреймлах.

В день свадьбы хасиды стояли шпалерами по сторонам улицы, где жених с невестой должны были ехать к хупе.

Должны были проехать две кареты: в одной - жених, в другой - невеста. В карету жениха запряжено было, может, тринадцать лошадей по числу тринадцати божественных свойств. Золото и серебро сияли со всех сторон. Говорили, что лошади - перевоплощение великих людей. Я уже забыл имена всех великих душ, добровольно вселившихся в лошадей.

Пинские и минские богачи добились разрешения у губернатора - ненадолго превратить хасидов в "казаков", чтобы иметь своих казаков. Целый эскадрон хасидов одетых как "настоящие" казаки, с длинными шашками и нагайками, скакал по бокам кареты жениха.

В те старые добрые времена этого удалось добиться, и хасиды имели казаков.

Наш сердечный реб Исроэль приспособил казацкий марш, и Симха, сын каменецкого раввина, перед свадьбой ещё раз поехал с музыкой в Карлин, наводняя его будущими "казаками".

Конечно, мне до сих пор памятен этот марш, поскольку каждый раз во время Симхас-Тойры, когда хасиды шли по улице из хасидского штибля к моему отцу, они пели песни на мотив этого самого казацкого марша[40].

"Казаки" эти соблюдали порядок, чтобы не дошло, не дай Бог, ни до каких катастроф - в чём, конечно, была необходимость при такой тесноте.

После хупы клейзмеры играли на всех улицах; хасиды плясали то, что клейзмеры играли, и в местечке буквально дрожала земля от криков и пляски.

Десяток тысяч людей плясали - весь Карлин, из конца в конец, плясал. Барабаны и тарелки сотрясали воздух. И на всех лицах была разлита радость. И так продолжалось все три дня.

Как раз была хорошая погода, что было воспринято как чудо. Потом хасиды со своими цадиками постепенно разъехались, но немало их осталось на все семь пиршественных дней.

Но я пока что так погрузился в дорогие мне и весёлые рассказы о жизни цадиков былых времён, что совсем отступил от темы. Остановился я на шейгеце с его чудесами. Но давайте его оставим. Думаю, что читатель меня за это простит. Вернёмся назад в Киев.

Как жили когда-то евреи в Киеве, может показать легенда, которая в то время была очень распространена среди тамошних евреев. В этой легенде уже ощущается, хотя и слабо, ветерки свободы, слегка задувшие во времена Александра Второго, и возможно, что в них, в этих легендах, спрятана некоторая правда.

Естественно, крупным русским купцам не нравились успехи киевских евреев в торговле. Евреи Киев просто оживили. Торговля процветала, и благодаря еврейской активности в русские купеческие красные руки попало немало еврейских денег. Еврейские-то деньги любили, но самих евреев хотели бы закопать. Старая история.

Современная легенда рассказывает, как собрались тридцать девять купцов и послали царю бумагу: "Поскольку Киев - святой город, и все цари не позволяли там жить евреям, и до царя Николая Первого евреев на улицах Киева вообще не было видно - просим, господин царь, возобновить старый святой указ и убрать евреев, сбежавшихся сюда с севера и с юга, с востока и запада".

Подписали бумагу все тридцать девять купцов. Но была и сороковая подпись. Принадлежала она киевскому городскому голове Демидову, большому миллионеру. В ответ на эту бумагу голова тут же получил депешу министра от имени царя: "До сих пор я считал, что в Киеве в моём владении имеются тридцать девять дураков, но теперь вижу, что у меня там есть сорок настоящих, истинных глупцов".

Депешу эту Демидов воспринял очень тяжело. Сам царь его называет дураком - самый большой удар, который может получить человек. Стыдно показаться на улице. Надо бежать из России. Жена Демидова, интеллигентная дама, совсем расстроилась:

"Бежать! - воскликнула она, - попросту отсюда просто бежать!"

Демидов продал все свои сахарные заводы вместе с домами и владениями, превратил всё в деньги и выехал вместе с семьёй за границу.

Тут легенда получает истинно-еврейский конец. Уже находясь с женой за границей, Демидов перечитал ужасную депешу и пришёл к выводу, что, возможно, они таки действительно дураки.

"Нам бы узнать еврейский народ, его историю и литературу", - плакали они.

А она, всхлипнув, прибавила:

"В телеграмме чётко сказано, что мы дураки - мы и есть дураки".