Мой воздушный шар

Они вышли за частокол. Иланде пропустил своего соперника вперед, а потом схватил с земли камень, размахнулся и со всей силы нанес удар по затылку. А потом еще один, и уже упавшему – еще.

Свана задремала, прижавшись к стволу акации, когда услышала отдаленные крики мужчин и женщин. Она вскочила. Это точно со стороны старой деревни. Что там за суматоха? Но не только ее одну потревожили люди. Вместе с ней в высокой траве был кто-то большой. Этот рык нельзя было ни с чем спутать. Свана закричала, но огромный лев уже изготовился к прыжку.

7

Нельзя было сказать, что Мануэль рожден для танго. Лучше было сказать – что танго рождено для Мануэля. Начинал он с пасодобля – не здесь, не в клубах Монтевидео, а еще когда был подростком, в своем городке – на танцевальных поединках равных ему не было. А когда его семья переехала в столицу – он и танго нашли друг друга. Танцевал он и румбу – эротичную, знойную, но это было не настоящим, не вызывало столько эмоций, не увлекало. А вот танго – рожденное здесь, в кварталах Монтевидео, риоплатское, страстное, свободное – было всей его жизнью. Танец захватывал, вел его, заставлял забыть обо всем остальном, и счет времени терялся.

Сейчас они вдвоем с Роке – вот достойный соперник! и лучший друг! – в расстегнутых рубахах сидели на белом песке на берегу Ла-Платы и тянули ром из горлышка. Прохладный дневной бриз спасал от жары. Темно-бордовые цветы алое вдоль променада горели на солнце. Наверное, полгорода в этот прекрасный выходной высыпали на пляж – дети строили песочные замки, мужчины играли в футбол и волейбол.

– Как там эти сухари, интересно, расслаблялись в своих в Штатах все это время? – Мануэль протянул бутылку Роке.

– Придурки. Сухой закон их и погубил, – Роке сделал большой глоток.

– Ты не знаешь, что ты всегда со мной, – затянул Мануэль.

– Я жив тобой одной, – подхватил Роке, и вдвоем они стали распевать во всю глотку «Кумпарситу».

– Вот, думают, наверное, придурки.

– Тебе-то какое дело? – Роке лег на песок.

– Да в общем-то никакого, – Мануэль растянулся рядом с ним. – Жалко, что твой пиджак тогда увели.

– А и все святые с ним. А я в тот вечер видел Франсиску – помнишь ее? У нее отец – какой-то делец в порту. Смотрю – летит, на красном кабриолете, вся прямо такая – из себя. Ни дать ни взять – мисс Уругвай. Привет, говорит, Роке.

– И что?

– А ничего. Поболтали и разошлись. Я, говорит, на Дюка Эллингтона ходила и еще вот в гольф играю. А я говорю – что это такое за гольф? А она говорит – вот клюшки в Америке купили. Тьфу-ты.

Они помолчали, наслаждаясь прекрасным днем.

– Я про Эллингтона ничего не скажу, – продолжил Мануэль. – А вот слышал – в Нью-Йорке есть негр, нашего примерно возраста парень, а ростом – тебе до груди, ни читать не умеет, ни писать толком, из Гарлема, а если меньше нескольких тысяч человек на выступление к нему пришло – он считает, что день неудачный. Как же он – на «че»? Чак, что ли, какой-то.

– Мне это не интересно.

– Да мне тоже. Но ты посмотри – какой должен быть человек, а? Это Мишель мне про него рассказывала… А у нас с ней, кажется, все серьезно. Тут, представь, прибежала ко мне в платье вязаном в сеточку, а там – что есть платье, что нету его. Я как глянул – что, говорю, у тебя, Мишель, за платье это такое? Поехали, говорю, Мишель, лучше ко мне прямо сейчас, снимать его быстрее, ха-ха. И поехали.

– И как?

– Бомба! Только поиздержался с ней – видишь, на мели сижу.

– Это нормально, не переживай.

Парни хлебнули еще рома.

– Роке, а хочешь подзаработать?

– Как?

Мануэль сел.

– Хосе принимает ставки на чемпионат. Все ставят на «Насьональ» и на «Уондерерс», а я хочу ставить на «Пеньяроль». Один к пяти.

– С ума сошел? – Роке тоже поднялся. – Ставь лучше на «Уондерерс». Они чемпионы тридцать первого и сейчас снова в форме. Я бы поставил на них.

– Нет, это было только благодаря Доминго Техера, а что они без него? Я за черно-желтых. «Пеньяроль» – чемпионы тридцать второго, а сейчас там Фернандес, там Хестидо. Они будут чемпионами.

– А где деньги возьмешь?

– Хосе принимает в долг. Правда, только в долларах.

– В долг?? И сколько можно поставить?

– Да хоть сколько, но только если продуешь – отдать за сутки.

– И сколько ставишь?

– Пока не решил. Думаю. Но точно на «Пеньяроль» – куплю себе новый костюм, погуляем с Мишель, ей подарок куплю, колечко какое-нибудь. Я уверен.

– Черт. А слушай, может – поставить тогда на «Рамплу»?

– На кого?! – удивился Мануэль. – На красно-зеленых? Нет, у них мало шансов.

– А почему это? Наоборот, они на подъеме. Бальестерос – лучший вратарь Уругвая, а еще у них Ариспе в защите. Какая ставка на них?

– Не знаю. Спроси у Хосе

– Пойдем прямо сейчас.

– Вот так? Прямо пойдем? Может, проветримся хоть немного.

– Пошли, нужно ставить на темных лошадок – тогда не прогоришь.

– Ну, пойдем, если не шутишь. Как тебя прижгло!

– Пойдем, не сомневайся.

– А это куда? – Мануэль протянул бутылку рома.

Роке сел обратно на песок.

– Ты прав, второпях такие дела не делаются. Допьем. Ведь ты не знаешь, что ты всегда со мно-ой!!!

– Я жив тобой одно-о-ой!!! Ха-ха-ха.

8

– Франсиска, это к тебе.

– Ко мне? Кто?