Моя борьба. Книга пятая. Надежды

– Утром здесь даже Нансен не сразу решился бы пойти в туалет, – пошутил я, – в дождь, например! А уж в снег и подавно.

– В этом есть свое очарование, – сказала она, – не согласен?

– Согласен. Когда дует ветер, надо просто представить, что это корабельный мостик.

Я поставил на стол коробку и пошел за следующей, по пути кивнув четырем другим помощникам. Собственную роль я так до конца и не понял. Остальные явно близкие друзья. Обо мне так не скажешь. Тогда кто я?

Кем бы я ни был, мне хотелось находиться лишь здесь. Носить ее вещи в ее квартиру. Видеть в коробке блендер и думать, что это ее блендер. Замечать в другой коробке туфлю и думать, что это ее туфля. Ее кастрюли, миски, тарелки, чашки, стаканы, вилки и ложки, сковородки, пластинки, кассеты, книги, одежда, обувь, проигрыватель, телевизор, стулья, стол, книжные полки, табуретки, кровать, растения, весь ее мир, всю ее жизнь я заносил в квартиру тем субботним вечером.

Грузовичок сделал два рейса, и когда мы втащили последние вещи, Тонья сбегала за пиццей и мы уселись есть посреди всего этого хаоса. Я ничего не говорил, хотел занимать как можно меньше места, остальные знали Тонью лучше, а я подлаживался под них.

Меня это вполне устраивало, и, сидя на полу, спиной к стене, с кусом пиццы в руке, я прислушивался к беседе и знал, что Тонья моя. Время от времени она с улыбкой поглядывала на меня, и каждый раз по коже у меня бежали мурашки. Мысли о ней невесомо парили над всем остальным, а вот при мысли о близости мне делалось тяжко. Вдруг я ошибаюсь? Вдруг она скажет «нет»? Вдруг посмеется надо мной? Что ты такое навоображал? Кем себя возомнил? По-твоему, я буду встречаться с тобой? Жалкий слизняк! Но сегодня вечером я должен.

Должен, сегодня вечером.

Ее брат попрощался и ушел. За ним последовал еще один парень. Я остался. Когда последние двое встали, я поднялся тоже.

– И ты уходишь? – спросила она.

– Наверное, да, – ответил я.

– Может, останешься ненадолго? Поможешь вещи разобрать? Мне надо книжный шкаф собрать, а в одиночку это сложновато.

– Ладно, – согласился я.

Мы остались одни.

Я сидел у стены, курил и пил колу, Тонья сидела на ящике посреди комнаты и болтала ногами.

Я пылал. Это она подожгла меня. Когда она смотрела на меня, щеки обжигало.

– А ты вообще рукастый?

– Я? Нет, – ответил я.

– Я так и думала.

– А ты?

– Вообще-то да. Мне нравится что-нибудь мастерить. Я всегда мечтала, чтобы у меня был старый дом. А я бы его отремонтировала и сделала все так, как мне нравится.

– Что тебе еще нравится? – спросил я.

– Шить нравится. И еду готовить. Обожаю готовить. И еще играть на ударных.

– Ясно, – сказал я.

– А тебе что нравится?

– Шить мне не нравится. И еду готовить тоже.

Мне нравишься ты! Давай! Скажи это, скажи!

– Я спросила, что тебе нравится. А не что тебе не нравится.

Мне нравишься ты, ты, ты!

– В футбол играть нравится, – сказал я, – но я уже много лет не играл. И читать.

– В этом я не сильна, – призналась она, – я больше люблю кино смотреть.

– А какое?

– Вуди Аллена. Он мой любимый. – Тонья встала. – Если уж будем шкаф собирать, может, музыку включим?

Я кивнул. Мы отыскали обе боковины, я придерживал их, Тонья прикрутила поперечины и вставила полки. Потом принялась настраивать стереосистему.

– Это не та, что стояла в доме у твоей мамы? – спросил я.

– Она. Мне разрешили ее забрать, если я буду с ней аккуратно обращаться.

Она поставила колонки в разных концах комнаты, открыла коробку с дисками и заглянула туда.

– Джаз? – спросил я.

– Нет. Я хотела дать тебе послушать одну вещь.

– Чью?

– Smashing Pumpkins. Она была на сборном диске из разных групп. Больше эта вещь мне нигде не встречалась. Нашла!

Тонья поставила диск.

И стояла, глядя на меня, покуда комната наполнялась музыкой, в которой было что-то мечтательное и безграничное, говорящее о том, что движется вперед и вперед и не имеет окончания.

– Правда, красиво? – спросила она.

– Да, – ответил я, – невероятно красиво.

Что-то подсказывало мне, что встань я, подойди к ней и обними ее, и все получится. Тонья не отвергнет меня, и единственная моя мечта сбудется.

Но я не решался. Я не двинулся с места, и момент был упущен, Тонья начала разбирать ящики.

Я помог ей отнести несколько штук на кухню, она открыла их и стала раскладывать вещи по местам. Я немного постоял, прикидывая, что случится, если я шагну вперед, обниму ее за талию и поцелую ее чудесную шею.

Тонья наклонилась вперед, поставила на стол кастрюли и открыла нижний шкафчик.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал я.

– Ладно. – Она выпрямилась. – Спасибо тебе за помощь!

Я надел куртку, обулся, открыл дверь, Тонья пошла следом, а я, выйдя в холодный темноватый коридор, обернулся.

– Пока, – попрощался я.

– Пока, – ответила она.

И я решил: сейчас я это сделаю. И наклонился поцеловать ее. В эту секунду она одновременно со мной склонила голову набок, поэтому мои губы вместо ее губ ткнулись ей в ухо.