Моя чужая новая жизнь

Ворочалась я пол-ночи, но вроде не зря. Кое-что смогла придумать, но для этого нужно было раздобыть нужные ингредиенты. Я уже сломала мозг, прикидывая и так и эдак, но вселенная решила, видимо, сжалиться над моими мучениями и подкинула небольшое послабление. Надеюсь, не перед ещё более масштабной подлянкой. Оказывается сегодня у нас праздник — раздача плюшек в виде жалованья и выезда в ближайший городок. Балуют солдат возможностью пошарахаться, прикупить нужные мелочи, пивка попить опять же. Кребс собрал нас возле машин и рявкнул, что на всё про всё имеется час. Тех, кто опоздает он образно говоря, нагнёт так, что мало не покажется. Дружной толпой мы разбрелись по главной улице. Шнайдер и Бартель завидели вывеску с пивной кружкой и радостно ломанулись туда. Кох с Каспером высмотрели какой-то продуктовый магазин и тоже смылись. Я увидела нужную вывеску — бокальчик со змейкой. Она, родная, аптека. Через дорогу удачно примостился книжный магазин, и я повернулась к Вербински и Фрейтеру:

— Парни, я в книжный. Мне блокнот нужен и карандаш.

— Возьми мне тоже, и ещё открыток, — кивнул Фрейтер. — Я как раз собирался написать жене.

— Без проблем.

Я уже неслась в нужную сторону. Выждала, пока эти двое скроются за углом, и открыла дверь. На меня из-за прилавка настороженно посмотрел пожилой дядечка. Поднял вверх руки и пробормотал:

— Берите всё, что нужно.

— Дайте вату, бинты, йод, — я не видела смысла особо шифроваться и говорила по-русски, но имитируя лёгкий акцент.

Как раз пополню свои стратегические запасы. Дядечка удалился в подсобку, а я зависла над прилавком, выискивая глазами то, что не рискнула попросить открыто. Ага, вижу, касторовое масло. В просторечии касторка, ещё и бутылёк такой здоровый. Так, беру два. Я торопливо затолкала пузырьки в ранец. Ну вот, сегодня на обед у нас будет суп с мощным слабительным эффектом. Тем более если парни подвыпившие никакого привкуса они и не заметят, сожрут как миленькие. Дядечка вернулся, протягивая мне бумажный пакет с заказом.

— Спасибо, — ну, а что, я же девушка вежливая, тем более со своими.

Порылась в ранце и достала пару бумажек, выданных мне за службу. Понятия не имею, сколько это стоит реально, надеюсь, хватит. Судя по ползущим вверх бровям фармацевта, дала я много. Ну и на здоровье. Я выбежала и занырнула в книжный. Повторила там фокус с блокнотами, карандашами и открытками. От меня похоже вообще не ждал никто, что я оплачу покупки, но я не жадная.

Выйдя из магазина, я побрела в сторону площади. До этого оккупированные города видела только на фото. Реальность была куда более зловещей. Дома, каменная брусчатка улиц, были искорёжены бомбёжкой. Эти гады уже по-свойски налепили табличек на своём дойче — указатели, где вокзал, городское управление, штаб. Даже кинотеатр переименовали: «Kino für Soldaten». Ясен хер, что для солдат, местным сейчас как-то не до фильмов. Немецкие упыри разгуливали как у себя дома. Всё-таки ненавижу я эти высокомерные рожи. «Мои» хоть как-то уже примелькались, а тут прям вот воротит. На площади в кустах валялся обязательный для нашей страны памятник Ленину. На пьедестале предсказуемо красовался портретик усатого. А вот это здание, наверное, раньше было административным — над ним теперь развевался флаг со свастикой. Ну да, удобно — была одна власть-пришла другая. Я поражённо смотрела, как робко жались местные, устроившие здесь что-то вроде мини-рынка. И немцев больше всего именно здесь. Какой-то офицер с презрительной гримасой обыскивает пожилого мужчину. Вон пара солдат просто стащили с прилавка у женщины свежие яйца и, «позабыв» расплатиться, пошли дальше. А вот мелкие мальчишки пристроились на подработку — чистят этим мразям сапоги за банку консервов. Тьфу, вот чего меня сюда вообще понесло? Как-то совсем муторно стало, да и совесть подгрызала за то, что расслабилась и живу можно сказать припеваюче, пока мои соотечественники в полной заднице. Ничего плохого не делаю, но и хорошего тоже.

— Ты всё по книгам? Что, Винтер больше не делится? — подколол Шнайдер, когда я протянула Фрейтеру открытки. — А-а-а, ты по мамочке соскучился, смотрю, за открыточками бегал?

Ну, что тут скажешь — скотина она и есть скотина. Сука, как знал, куда бить. Мамочке, к сожалению, я уже не смогу написать никогда.

— Радуйся, если есть кому писать, — я пихнула его плечом и прошла вперёд, втопила, как внедорожник, чтобы не слышать сочувственные перешёптывания за спиной.

— Ну, что ты его задираешь? Разве ещё не заметил, что ему за несколько месяцев так и не пришло ни одного письма? — Да всё, всё, не трогаю я вашего сиротку…