Моя дорогая Ада

Рядом со мной стоял человек в светло-сером костюме. Я не поняла, к какой группе он принадлежал, был ли протестующим или полицейским. Меня снова вытолкнули вперед. Мой сосед снял с лица бумажный пакет. Длинные волосы и круглые очки. Очень милый вид. Неплохо.

– Сегодня планируется что-то еще?

– Встречаемся в семь вечера возле оперы, устроим парочке достойную встречу. Пойдешь?

– Ну… Да.

– Фриц.

Он протянул мне руку. Я хотела ее пожать, но он мгновенно убрал ладонь и обнял меня.

– А ты?

– Ада.

– Мы тут принесли головные уборы.

Только тогда я поняла, что на пакетах нарисованы лица шаха и его супруги.

– А.

– Значит, до вечера?

– В семь?

– Перед оперой.

Я кивнула и побежала назад.

Волшебная флейта

За несколько минут до 19.00, когда я свернула с Бисмаркштрассе на Круммештрассе, за ограждениями уже собрались сотни демонстрантов и зевак. Настроение было более приподнятым, чем днем. На всякий случай я привязала велосипед, потом передумала, завезла его во двор, осторожно вжав голову в плечи, чтобы никто не заметил. Пристегнув его к подвальной решетке, я огляделась. Двор был пуст. Ничего не двигалось ни слева, ни справа, ни на верхних этажах. Толпу перед оперой тоже не было слышно. Пока я раздумывала, что вообще здесь забыла, я вдруг очутилась в одном из первых рядов за ограждением, прямо напротив «Немецкой оперы» и ее дирижерской палочки, или что там символизирует тяжелая железная скульптура у входа. Позади тянулся строительный забор – видимо, здесь рос очередной уродливый многоквартирный дом, какими заделывали все бреши.

Мимо проехал «Ситроен 2CV» с открытой крышей. Словно в большой представительской машине, на заднем сиденье стояли два человека. У них на головах были пакеты с изображениями шаха и Фарах Диба, и они грациозно кланялись под аплодисменты ликующей толпы. Может, это даже весело. Я оглядела пеструю толпу демонстрантов и зевак. Не все были молоды, некоторые держали в руках яркие газеты, где любознательному читателю рассказывали о роскошной жизни правящей четы, будто сказку из «Тысячи и одной ночи», а иные сжимали кулаки в ожидании первых отрядов полицейского оцепления, наступающих с другой стороны. Постепенно толпа начала скандировать.

– Убийца, убийца, убийца.

– Шах шах шашлык.

Чем ближе подходила полиция, тем больше слева и справа вступало голосов.

– Ге-ста-по! Ге-ста-по! Ге-ста-по! Ге-ста-по! Ге-ста-по! Ге-ста-по!

Полицейские побежали к деревьям, куда залезло несколько молодых людей, повалили их на землю, вытащили дубинки. Нескольких зевак у нас за спиной оттолкнули от забора – очевидно, полиция подобралась и сзади. Лозунги звучали все громче.

– Пушечное мясо, – рассмеялся мужчина в форме рядом со мной.

Толпа распалялась.

В полицию полетели первые помидоры.

– Свиньи! Грязные свиньи! Фашисты!

– Наш свободный город не рад диктаторам! – закричал рядом со мной школьник максимум лет шестнадцати.

Полицейские выстроились цепью вдоль ограждений. Некоторые держали руку на кобуре пистолета, другие приготовили дубинки. Глядя в их застывшие лица, я задалась вопросом, какая сторона боится сильнее. Но в их глазах читалось холодное напряжение. Уже потом я подумала, что именно в тот момент страх превратился в ненависть. Мне следовало уйти. Время было самое подходящее. Но меня тоже охватило всеобщее возбуждение. Я не думала. Я стала частью толпы. Я с ней дышала, я с ней кричала, охваченная восторгом коллективного безумия.

Под всеобщий свист и улюлюканье на двух двухэтажных городских автобусах привезли персов, избивавших студентов возле мэрии. Они снова расположились с плакатами прямо у входа. Полицейские сказали им идти к входу в метро. Следом полетели пакеты с краской, помидоры и яйца.

С нашей стороны полетел камень. И чуть не попал в полицейского. Они продолжали неподвижно стоять перед нами, словно только и ждали команды, как свора хорошо обученных собак. Я тоже подумала: свиньи, свиньи. Откуда взялся камень? Я обернулась, но у меня над головой уже летели следующие плюс несколько черных деталей, похожих на маленькие колеса или ролики. Очевидно, метатель находился за строительным забором, у нас под ногами брусчатки не было. Демонстранты принесли помидоры и яйца, но камни?

Тем временем я встречала все больше лиц из университета.

– Привет.

Мне кивнул молодой человек. Я видела его на каком-то семинаре по романистике, но имени вспомнить не могла. Светлые брюки, красная рубашка, усы. Чуть мягковатый, подумала я, но приятный, вместе с какой-то девушкой, наверное, подругой. Она явно нервничала.

– Пошли, мы уходим.

– Сейчас.

– Их разозлили, пойдем.

– Хочу посмотреть, что будет.

Я нерешительно взглянула на них. Он ее обнял.

– Здесь слишком тесно. Мне не нравится. Зачем это нужно? – сказала она.

Он быстро поцеловал ее в лоб. Видимо, они давно вместе.

– Я пошла. Я устала.

Он погладил ее по голове. Я наблюдала как зачарованная. Они были едва старше меня и уже казались такими взрослыми. Он кивнул.

– Я быстро.