Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 14

– Как тебе прошедший год? Что-то изменилось? – ласково спросила она, и я вспомнил своё тогдашнее сочинение. Эта желторотая записка с годами выгорит на солнце, потеряет цвет и смысл. Однако вполне можно сказать, что я ещё слишком молод.

– Ничего не изменилось… – протянул я, вспоминая очень короткий и в то же время ужасно длинный год. Но, похоже, ей этот ответ не понравился, и она меня стукнула затылком.

– Я неправильно поставила вопрос… Ты нашёл своё настоящее?

На этот раз мне не понадобилось много времени на раздумья. Этому меня уже научила сенсей. Думать и страдать, вымучить ответ… мой ответ очевиден. Поэтому я стукнул её головой в ответ и улыбнулся уголком рта.

– Трудно сказать. Настоящее не настолько простая вещь, чтобы его можно было так быстро найти.

– Если кто услышит такой ответ, разозлится. Или же расплачется где-то подальше от людских глаз.

– Ой… Не надо мне этих рассказов из реальной жизни. К тому же о ком это вы? Ничего такого нет.

– Понятно. Может, и нет, – Хирацука-сенсей усмехнулась плечами и села рядом со мной.

– Сопереживание, привыкание друг к другу, интерес, сострадание, уважение, ревность… Испытывать все эти чувства к одной девушке – это нечто большее, чем просто любить, – Хирацука-сенсей считала чувства на пальцах, облокотив голову на другую руку, и смотрела на меня.

– Поэтому вы и не в силах расстаться, отпустить друг друга, и тянетесь друг к другу через расстояние и время. Может, это и есть настоящее.

– Может быть, не знаю, – пожал я плечами и цинично усмехнулся.

Наверняка я никогда не узнаю, было ли наше решение верным. Думаю, возможно, мы даже сейчас ошибаемся. Но наверняка можно сказать только то, что один какой-то ответ, указанный мне извне, меня не убедит.

– Поэтому я всегда буду сомневаться. Наверно, и я, и она так легко не поверим.

– Далеко от верного ответа, но я бы поставила сто баллов из ста. Ничего красивого в этом ответе нет. Поэтому ты – лучший ученик, – Хирацука-сенсей быстро протянула руку к моей голове и растрепала мои волосы.

Тут наушник рации зашумел и через несколько секунд раздался голос Юкиношиты:

– Хикигая-кун, можешь подойти к деревянной террасе?

Я не смог ответить сразу же и повернулся к Хирацуке-сенсею.

– Извините, ещё работа осталась. Мне пора идти.

– Ясно. Тогда и я пойду.

Хирацука-сенсей резко встала и подала мне руку. Похоже, хочет и меня поднять. Улыбнувшись, я отрицательно помахал головой и встал сам. Хирацука-сенсей слегка грустно улыбнулась и убрала руку… но я успел взять её быстрее.

Я поклонился ей.

– Спасибо за всё.

Хирацука-сенсей не сразу ответила, похоже, я застал её врасплох. Но, поняв, что это – рукопожатие, она усмехнулась.

– Да, на тебя ушло много сил.

Хлопнув по руке, она забрала руку из моей и спрятала её в карман. Она перевела вес на одну ногу и с болью улыбнулась.

– Прощай.

– Прощайте, сенсей.

Я тоже слегка приподнял уголок рта, чтобы улыбка казалась более взрослой. Увидев это, Хирацука-сенсей довольно кивнула и медленно пошла к выходу. Шаг, два шага… я проводил её взглядом, запоминая вид со спины, и, обернувшись, тоже пошёл.

– Извини, занят был. Иду, – быстро сказал я, сжав микрофон, и тут же пришло подтверждение: «Хорошо». Ускорившись, я пошёл к противоположному выходу от того, куда пошла сенсей. Я всё ещё слышу стук её каблуков.

Вдруг этот стук прекратился.

– Хикигая, – остановила она меня, и я обернулся. Хирацука-сенсей, смотря через плечо на меня, приставила руки ко рту, сделав «рупор», и прокричала:

– Чтоб вы взорвались, реальщики!

– Это уже устарело лет на десять, – ответил я и пошёл дальше. Но, не сделав и двух-трёх шагов, обернулся назад. Хирацука-сенсей накинула плащ и уходит красивой уверенной походкой, стуча тонкими каблуками по полу. И даже не догадывается, что я ещё смотрю. Я поднял руку и помахал, поклонился и, развернувшись, побежал к девушке.

***

Выйдя из танцевального зала, я направился к террасе. Снаружи уже темно, наступила настоящая ночь. И вид на океан превратился в несколько огоньков вдоль линии горизонта, предположительно – огни кораблей. Однако, с другой стороны, хоть и не видно моря, но от моря справа можно увидеть прибрежную часть Токио, а слева – индустриальный регион Кэйо, что тоже смотрится красиво. А что же Юкиношита? Я посмотрел на неё – она собирала бумаги, сидя около камина в центре террасы. Похоже, там всё ещё тепло, несмотря на недавно начавшийся холодный ветер.

В камине слабо тлеет костерок в форме шалаша, и свечение костра освещает светлое стройное лицо Юкиношиты, усиливая призрачную атмосферу. Казалось, что я мог бы смотреть на это вечно, но тут горящее полено хлопнуло, и Юкиношита посмотрела туда, заметив меня.

– О, Хикигая-кун. Спасибо за работу, – улыбнувшись, сказала она.

– Спасибо за работу. Извини, что так долго, – сказал я, собираясь подойти к камину. Но Юкиношита подняла руку, остановив меня.

– Подожди. Посмотри под ноги.

– А? Под ноги…