Моя любимая страна

И продукты тоже можно привезти только на «собаке». Раньше в деревню кое-как ездила автолавка. Отважный дагестанец Рагим на уазике за 4–5 часов добирался до деревни от Калашникова. И даже накатал себе какую-то тропку. Но лесовозы опять ее разбили. И разъяренный Рагим сказал, что ремонт машины после каждого посещения Бухалова «стоит дороже, чем я тут с вами наторговываю». И ездить перестал.

Из «продуктов» в деревне теперь продают только «чернуху» — разведенный стеклоочиститель.

Платформы в городском понимании этого слова просто нет. Сложнее всего, конечно, забираться на электричку. «Руками, подбородком — чем угодно по ступенькам ползешь, только бы залезть, — рассказывает тетя Валя. — Повезет, если ребята в тамбуре курят — они за шкварник хватают и тянут наверх. А бабок обычно еще и сзади толкают. Ноги-то у старух на метр не поднимаются уже». Но, как правило, попытка затащить старух в электричку заканчивается «аутом»: «Бабки падают как жуки на спину и руками шевелят».

О том, что мимо станции идет «Сапсан», местные жители узнают по помехам в телевизоре. В Бухалове ловятся два канала — 1-й и 2-й соответственно. «То есть если война начнется, узнаем», — серьезно говорят бухаловцы.

Внимательно смотрят, пожалуй, лишь «Малахов+», записывают рецепты. Ведущая с тревожным лицом декламирует: «Следующий наш герой считает, что коктейль из чистотела и мать-и-мачехи помог ему победить неизлечимую язву желудка». Последний раз врач в деревне была два года назад. «Собрались в доме у одной бабушки. Она провела массовый прием, померила давление, выписала рецепты».

Если в деревне случается больной, его грузят на «говняную тележку» — тачку для навоза — и везут на станцию. Там сажают в первую проходящую электричку и по громкой связи просят машиниста вызвать к ближайшей крупной станции скорую. Машинисты привычные — вызывают.

Вот однажды тетя Валя, прыгая с электрички в овраг, сломала себе ногу. «Это была последняя электричка, — рассказывает тетя Валя. — Пришлось ждать утренней. За ночь нога так распухла, что не влезала и в резиновый сапог. И везли меня на «говняной тележке» в белом моем плаще. До Твери в тамбуре сидела, как бомжиха. А там скорая меня встретила».

Если больной нетранспортабелен, начинается самое удивительное — лечение по телефону.

Три года назад Анатолий Стрельцов пережил инсульт. «Голова у него сильно болела, он на кровать прилег, — рассказывает его жена Валя. — Я подхожу, а у него глаза закатились и челюсть вывихнулась». Валя позвонила в скорую. Дежурный врач долго расспрашивала о симптомах, потом вынесла заключение: нетранспортабелен. И посоветовала собрать все лекарства, которые есть в деревне. Из более-менее подходящих лекарств в Бухалове нашлись корвалол, коринфар, адельфан, фуросемид и энап. Повезло. Дежурная назвала дозировки и попросила перезванивать через каждые полчаса. Через сутки, опять же по телефону, врач решила, что больного можно «попробовать везти». И Анатолия повезли в Спирово — так же, ближайшей электричкой. Анатолий выжил.

Вообще Стрельцовы в деревне считаются почти олигархами. У них единственных есть лошадка по имени Венера и телега без бортов. Поэтому они могут себе позволить добираться до Калашникова своим ходом.

И Анну Кружанову, которую не успели довезти до электрички, Стрельцовы везли в Калашниково на телеге. Уже мертвую. Родственники очень просили — обычно трупы из Бухалова вывозят на тех же электричках, в тех же тамбурах.

Бабе Тоне — Антонине Андреевне Марковой — 89 лет, и уже четыре дня у нее нет хлеба. Сама она в электричку забраться не может — болят ноги, поэтому купить продукты просит соседей. А соседи пока в поселок не собираются.

«Что-то я разожралась», — самокритично замечает баба Тоня. Ведь если экономно есть, буханки хватает на пять дней. Остальной НЗ бабы Тони хранится в кастрюле, задвинутой под телевизор: пакет пшенки, гречка, макароны, мука, сахар.

Бабе Тоне повезло больше, чем большинству бухаловских бабушек. У нее есть дочка, и каждую зиму она забирает Антонину Андреевну в Карелию, в город Сегежа. Правда, что за Сегежа такая, баба Тоня не очень знает — ноги не ходят, и она сидит дома. Но на эту зиму хочет остаться в Бухалове. «Пора мне уже, девки. Все мои там, — говорит баба Тоня. — А в Карелии страшно помирать. Там не земля — одни камни».

Баба Тоня на жизнь не жалуется. Она вспоминает, как в 41-м эвакуировалась из крымской Шепетовки в Саратовскую область. Поезда, товарняки и 70 километров пешком с полуторагодовалой дочкой на руках. Девочка эвакуации не перенесла — так и умерла на руках у Антонины Андреевны. И вот тогда было действительно плохо, а сейчас просто очень нудно и бессмысленно.

«Я пережила больше, чем ваша Анна Каренина», — говорит баба Тоня без всякой рисовки.

На 65-летие Победы губернатор Тверской области Дмитрий Зеленин прислал ей два махровых полотенца. Одно розовое, другое красное. Антонина Андреевна их пока не разворачивала. «Мыться-париться» в Бухалове ей особо негде.