Моя палата

   Степан неподвижно лежал в душной тугой темноте, пытаясь продышаться. Борьба с могучим приматом отняла почти все его силы, с таким трудом накопленные за целый день. Пол, на котором он оказался, холодил тело и кусал почки. Вскоре он почувствовал "мелкое землетрясение, которое через минуту представилось ознобом". Кряхтя, Степан начал подниматься на ноги, понимая, что отдых на полу не придаст сил. Поднявшись, он пытался дать глазам время, чтобы привыкнуть к темноте, но в изоляторе не было ни одного источника света, который смог бы очертить наполнение этого помещения. Он выставил руки вперед и сделал несколько шагов, пока не уперся в гладкую стенку. Перебирая ее руками, он обошел комнату по периметру и обнаружил, что мебели в ней нет вовсе. Под ладонями скользнула неровность, от которой пахло свежим воздухом. Ощупывая ее пальцами, Степан понял, что это была дверь. Он долго толкал ее, пытаясь услышать хоть какой-то намек на слабое место, который позволил бы ему вырваться отсюда. Но никакой признак не дал зародиться надежде.

   Степан раздосадовано махнул рукой, повернулся, чтобы пройтись по камере и, споткнувшись, грохнулся на пол. Он ударился о половицы подбородком, чувствуя, что пара зубов не выдержала это испытание. Во рту появился соленый липкий привкус, но это не отняло много времени на раздумья. Зубами он все равно не пользовался. Снова поднявшись, Степан пригнулся и пошел назад, пока, наконец, руки не доложили ему о стоявшем посреди камеры предмете. Он долго пытался понять, что это такое. Лишь спустя несколько минут он обругал себя за то, что так медленно соображает. Это был привинченный к полу табурет. Мозг, лишенный визуальной картинки, совсем иначе интерпретирует информацию, поступающую из других источников – Степан вспомнил этот урок по биологии.

   Он присел на стул. Почти сразу же замок на двери сообщил, что его открыли. "Тихо ругаясь", дверь отползла в сторону и на Степана упала тень Володьки.

   – На оправку! – рыкнул он.

   Степан запротестовал:

   – Я не хочу! Вы же меня только что сюда закинули!

   – По инструкции в десять часов оправка. Без разговоров, – сухо сообщил Володька.

   Степан поднялся с табурета и вышел из камеры, к которой едва успел примериться. Он решил воспользоваться этими мгновениями, чтобы осмотреться, дать этой двери и всем другим шанс подсказать, как их можно открыть. Однако он не успел на них взглянуть, как Володькина рука за излишнюю медлительность вытолкнула его в общий коридор и поволокла к туалетам. Санитар закинул Степана в его ад, заслонив собой выход.

   – Тридцать секунд, – сказал он.

   Степан, игнорируя тошнотворный запах, "которым над ним глумился туалет", подошел к умывальнику. Он открыл кран и сухими губами нащупал тонкую колючую струйку воды, отпил из нее мелкими глотками. Пока его горло комкало воду, он придумал, как задержаться в том маленьком коридоре по пути обратно. Ему следовало просто упасть. Он закрыл кран, поднял глаза к зеркалу и обнажил зубы. Два передних зуба вогнулись внутрь и кровоточили. Он улыбнулся, подумав, что даже в таком виде он все еще нужен Орхидее.

   – Все, – Степан добровольно сдался своему конвоиру.

   Словно подыгрывая Степану, санитар не стал его хватать за руки и тащить в палату, вместо этого он шел позади. Пленник не стал испытывать судьбу, и старался шагать быстрее, чтобы идущий позади медицинский работник не потащил его вновь. Подойдя к входу в коридор, Степан "вступил в договорной бой с порогом". Он картинно зацепился за него тапочками, сымитировал попытку удержать равновесие, расставил руки подобно крыльям и "совершил аварийную посадку". Но Володька "не стал доигрывать эту пьесу", ужасаясь тому, что пациент упал. Он молча поднял Степана и выбросил его в камеру, как выбрасывают пакет с мусором в бак.