Моя палата

   – Мне было четыре года. Мама взяла меня в парк погулять. Я впервые попал в такое место, где было так много людей. Был какой-то праздник, играла музыка. Странная такая музыка. Не могу никак толком вспомнить ее... В общем, после первой поездки на аттракционе мне стало плохо, затошнило, заболел живот. Я терпел, а потом попросился в туалет, а она сказала, что нельзя покидать очередь, мол, мы и так долго стоим. А мне очень сильно надо было. Не знаю, что случилось, но я... не выдержал. Ее это взбесило. Она при всех, в центре парка, стащила с меня шорты, вывернула белье и стала размазывать все, что там было, мне по лицу, по голове, и даже в рот попало. И очень сильно кричала на меня. Говорила, что раз я не могу потерпеть, значит, я очень хочу это все увидеть. Кто-то из очереди попытался ее остановить, начался скандал, в итоге мать ударили кулаком по лицу, я уже точно не помню, что там точно случилось. В общем, дальше я помню, как она меня тащит за руку домой. У меня вся голова в дерьме, а у нее здоровенный синяк под глазом. А потом она мне все время говорила это, что я – дерьмо. Вот так и получилось это все.

   – Та мелодия, которую ты напевал, была из этого парка?

   – Да.

   – Значит, мать виновата?

   – Нет, не она. Я сам виноват.

   – В том, что не сдержался?

   – Нет, ну не сдержался, так не сдержался, что с ребенка взять. Я виноват в том, что не смог с этим справиться, будучи уже взрослым. Я все понимал, книги читал по психологии. Но становилось только хуже. Я все больше и больше боялся, пока не понял, что больше не смогу сходить в туалет. И ничего мне не помогало уже.

   Орхидея гладила его колено.

   – Почему не пошел к врачу раньше? – спросила она.

   Степан поднялся и обнял ее.

   – Потому что тогда я бы не встретил тебя.

   – Глупый, – с этими словами она ответила ему объятиями на объятия.

   Орхидея вдруг встревожено посмотрела на дверь.

   ­– Ты слышишь? – спросила она.

   Едва Степан повернулся, чтобы взглянуть туда же, как засов по ту сторону щелкнул, залезая в гнездо. В маленьком круглом окошке мелькнули чьи-то довольные глаза.

   – Это Лариса... – сухо сказала Орхидея.

   – Кто?

   – Из соседней палаты. Отомстила. Я ее тоже запирала.

   Степан встал и подошел к двери, ощущая, как свинцом наливаются его ноги. Ему казалось, что он оставляет глубокие следы в линолеуме. Он постучал в дверь.

   – Откройте! – потребовал он.

   Довольные глаза снова мелькнули в окошке. Они тонули в смеющихся морщинах, и видимо, их обладатель был счастлив.

   – Попалась, сучка! – ответили из-за двери голосом, похожим на завывание гиены.

   – Подавись ты... – тихо ответила Орхидея.

   Степан потянул за ручку двери, но не добился какого-либо результата.

   – Оставь... Бесполезно. Она не откроет, – Орхидея снова обняла свои колени.

   – Что она дальше будет делать? – Степан попытался выглянуть через окошко в коридор.

   Лариса ответила сама за себя:

   – Я сейчас санитара позову! Будет вам! Ха-ха-ха!

   Степан потер шею.

   – Володьку позовет... Плохо дело.

   – Тут кого ни позови, все едино. У нас мало времени. Иди сюда, – ее рука потянулась к нему.

   Степан вернулся к Орхидее, и они оба, обнявшись, легли лицом друг к другу. Одной рукой он обвил ее тело и схватился за балку под матрацем. Свою ногу он положил сверху на ее ноги, как будто пытаясь максимально защитить своим телом от всего, что их ждет в ближайшее время.

   – Она из той палаты, в которую мы сегодня заходили? – Степан улыбнулся.

   – Да.

   –  Справедливости ради, мы ей сделали подарок получше.

   Орхидея тоже улыбнулась и прикоснулась своим носом к его носу. Затем она сняла браслет со своей руки и повесила его на ту руку Степана, которой он не держался за кровать.

   – Пригодится... – сказала она.

   – С тобой ничего не будет? – спросил он.

   – Мне все равно, – ответила девушка.

   – Володька не особо церемонится с нами, – вспомнил Степан.

   – Я летом ему чуть палец не откусила, – с улыбкой произнесла она.

   – Так это была ты!

   – Я тут одна такая.

   – Вот уж точно. Ты одна такая. Я буду с тобой, – Степан прижал ее к себе.

   – Я тебя буду ждать, Степан.

   – Я приду, Орхидея.

   – Ты мой.

   – А ты прекрасна.

   Они замолчали и стали слушать дыхание друг друга. Через несколько минут дверь содрогнулась от тяжелого удара, картина визуально дополнилась падающей штукатуркой. За дверью послышался сдавленный голос.

   – Засов снаружи, идиот.

   – А.

   Запорная щеколда, которая сегодня "так дерзко отказывала Степану в сотрудничестве, без малейших возражений прислужила санитару Володьке". Дверь шумно вздохнула и отлетела в сторону. В палату вошли сто килограмм мышц и почти два метра роста. За ним, "словно мелкий падальщик", на порог взобралась Ирина Михайловна, лицо которой выражало полное спокойствие. Она, наконец, получила право распорядиться судьбой Степана.

   – Забирай его, – приказала она санитару.

   Володька подошел к койке и шлепнул Степана пятерней по выпирающим лопаткам.

   – Вставай!