Моя палата

   Вскоре асфальт раскинулся во всю ширь дороги и потек по торговой улице, течением уводя за собой стариков похожих на черствые корки хлеба, которые вышли на охоту за скидками и дешевизной. Совсем маленькие магазинчики пестрили рекламными плакатами, обещающими духовные удовольствия от приобретения той или иной безделушки. Мастерские по ремонту одежды торговали гарантиями качества на виртуозно простроченные заморскими нитками швы. Круглосуточные бары зазывали пенными брызгами, отчеканенными на позеленевших медных вывесках. Официанты манекенами торчали в проходах, на глаз измеряя качество и вес каждой купюры, спрятанной в кармане потенциального клиента. Кричащие цирковые афиши оглушали взрывами детского смеха, захватывали дух отработанными до автоматизма трюками акробатов, волновали сердце выступлениями дрессированных животных, которые никогда не знали смысла слова "можно". Стенгазеты развлекали прохожих картонными карикатурами на пьяниц и хулиганов. Где-то вдалеке в волнах горячего летнего воздуха мироточили золотистые головы храмов. Но Степан уже прошел мимо этой городской палитры, замешанной на пыли, зависти и лживых улыбках. Его путь лежал на вокзал.

   Открытая всем ветрам платформа была защищена лишь стеклянным куполом на кованых колоннах с прораставшими на них металлическими листочками и цветами. Старое железнодорожное полотно привычно громыхало под накатом исполинских поездов, чьи остова напоминали движущиеся здания. Станционный рабочий вальяжно размахивал молоточком на длинной рукояти, словно говоря всем вокруг, что без его согласия ни один поезд не сдвинется с места. Совсем рядом со Степаном свою работу выполнял грузчик. Он молодцевато подхватывал облезлые чемоданы за прогибающиеся бока и забрасывал в грузовое отделение, которое глотало их один за другим и не могло насытиться. Позади угрожающе застучал компостером пузатый контролер, распугивая экзорцистскими движениями длинноухих безбилетников. Он оценил легкую походку Степана и потерял к нему всякий интерес, когда понял, что тот пришел не для того, чтобы уехать, а для того, чтобы встретить прибывающий поезд.

   Вскоре прибывающий состав оповестил о своем появлении долгим пронзительным гудком. Платформа пришла в движение, закопошилась букетами цветов, загремела тележками для поклажи. Ушлые таксисты заняли ключевые транспортные узлы и проходы, чтобы, хлопая плетеными кожаными брелоками, зазывать прибывших пассажиров в свои кабины. Из теней вылезли подозрительные личности в пиджаках, надетых на майку. Они достали спички и поместили их в уголки своих ртов, пренебрежительно сплевывая под пыхтящие паром клапаны железной машины. Встречающие объединились в единое море из улыбчивых лиц, приливами набегая на края платформы, чтобы пораньше узнать с какой стороны начинается нумерация вагонов.

   Степан не знал, какой вагон ему следует встретить. Он прерывистой походкой обошел весь состав, вглядываясь в запыленные лица проводников. Они устало отворачивались от его пытливого взгляда, поскольку и сами не знали, где Она. Где та, которую он должен встретить. Вскоре платформа опустела. Разочарованные пустые тележки, которым не достались чемоданы, караваном плелись на место стоянки. Бабушки с наскоро слепленными букетиками мостили свою продукцию в банки с водой, ожидая следующий поезд. Но Ее не было.

   Степан несколько раз обернулся. Он не мог понять, что сделал не так. Почему Она не приехала. Он хотел бы задать вопрос какому-нибудь должностному лицу, но не знал, как его сформулировать, чтобы тот понял. Где Она?..

   Она притронулась к его плечу, осторожно заглядывая в его глаза. Она держала свой белый пиджак с черными пуговицами на согнутой руке, а ее чемодан отбрасывал тень позади нее. Степан повернулся.

   – Где ты был? – спросила она.

   – Здесь, тебя встречал.

   – Я приехала на предыдущем поезде и уже давно жду в зале ожидания.

   – Прости, Орхидея. Меня так поздно выпустили...

   – Проснись, пожалуйста, Степан.

   Он открыл глаза. Черная палата "поприветствовала его холодными пощечинами". Орхидея гладила его руку.

   – Степан, проснись. Они снова пришли, – ее голос "пробился между смолистых валунов, нагромоздившихся на его голове".

   – Кто? – не сразу понял он.

   – Ремонтники, наверное. А с ними еще кто-то.

   Степан шумно вдохнул, пытаясь понять, сколько времени он спал. За дверью его палаты шла оживленная дискуссия, "дышащая перегарными парами сквозь стены":

   – Закрыто там. Сами посмотрите.

   – Да, действительно. Включите свет! Он на посту включается. Разберемся.

   – Мы бы уже все сделали, если бы они не закрылись.

   – Я так и подумал.

   – Там актеры вроде какие-то.

   – Какие актеры? Откуда здесь актеры?

   – На гастролях, наверное.

   – В психушке?

   – В избушке. Там кто-то закрылся, а весь наш инвентарь внутри остался. Это не наши, наши все в столовой.

   – Значит, местные. Они могут.

   – Там еще водка есть!

   – Водка? Это катастрофа.

   – Сергеич, подтверди?

   – Да забрали мы ту водку, дятел.