Моя палата

   Он подошел к своему запорному механизму и попытался его сдвинуть. Кувалда поддалась только после некоторых уговоров, предоставив Степану самому разбираться с дверью. Он некоторое время думал, куда поставить бутылки, и решил, что лучше всего оставить под дверью соседней палаты. Закончив операцию после трех вылазок, он вернулся в свою палату, установил кувалду на старое место и поспешно отдался теплым объятиям своей спутницы.

   – Повадились лазить в мою палату... – недружелюбным тоном пожаловался он Орхидее.

   – Они за состраданием пришли, – без эмоций ответила она.

   – Двери в больнице никому не подчиняются и не соболезнуют. Это их закон.

   – Тебе подчиняются.

   – Однажды я ночь провел под дверью. Мать приказала быть дома в десять, а я не успел, вернулся почти в одиннадцать. Она закрыла дверь и не пустила меня. Хорошо, что лето было, я на коврике переночевал. Так что я не очень люблю двери.

   – Она у тебя занятная женщина. Хотя... Не мне судить.

   – Я как-то привык. Все со странностями, что тут такого. У соседа батя напился и щенка съел. Утопил, зажарил и съел. При сыне, приятеле моем. Заставил его смотреть. Это его щенок был.

   – Восток – дело тонкое.

   – Тоньше некуда. Часто рвался в самых тонких местах. Потом он бросился на участкового, когда тот со служебной собакой пришел. Думал, участковый сыну новую собаку привел вместо убиенного щенка. Сидит теперь за покушение. Скоро выйдет, девять лет вроде дали.

   – Где ты рос? – спросила Орхидея.

   – Да где и все. В квартире. Обычный дом.

   Она прижала к нему голову, ничего не отвечая. Степан почесал нос, прогоняя назревавшее желание чихнуть после того, как ее волосы защекотали его лицо.

   – А в соседнем доме тоже случай был, – продолжил он говорить вполголоса. – Одна женщина завела себе любовника из соседей. Муж узнал, выследил, набросился на него и после драки зарезал. Приехали эксперты, стали расследовать, но он особо и не скрывался. Сам пришел. Взяли кровь на анализ, чтобы доказать, что его кровь была на месте преступления, и выяснили, что они с убитым были родными братьями... Его из детдома забрали, значит. Не следили тогда за тем, чтобы родственников искать. Вот он и жил рядом с братом, и не знал, что он у него есть. И зарезал его.

   – Степа... – Орхидея впервые сократила его имя. – Расскажи что-то хорошее.

   – Тома с Егором теперь вместе, – без раздумий ответил он.

   – Тома – это та медсестра, которая тебе плед дала?

   – Она за сегодня очень много для меня сделала.

   – А Егор?

   – Тот, кто нам ключ дал на посту. Новый врач в мужском. И в женском, наверное.

   – Да, у тебя хорошие связи! – она засмеялась.

   – Я не могу сказать, что горжусь этим. Им просто меня жалко.

   Орхидея пропустила это замечание мимо ушей.

   – Сегодня странный день был. Судьбы меняют направление. У многих людей.

   – А кто-то родился сегодня... – задумчиво добавил Степан.

   За дверью послышался возмущенный голос:

   – Я же тебе говорил, там есть кто-то! А ты мне что?

   Степан от неожиданности подпрыгнул.

   – Нет здесь никого! – абсолютно не думая, крикнул Степан первое, что пришло ему в голову.

   – Видишь, нет никого, – обрадованно произнес второй голос.

   В дверь ударили чем-то тяжелым, послышалось протяжное уханье металла, отдававшее противным звуком под кожу, из-за чего по всему телу Степана побежали колючие мурашки.

   – Да что же это за лес чудесных зверей... – он соскочил с кровати и подбежал к двери.

   Степан принялся проверять, выдержала ли кувалда. Она не сдвинулась ни на йоту.

   – Кто там?! – требовали ответа из-за двери.

   – Дед Мороз и Снегурочка! – снова быстро ответил Степан. – Ваши подарки возле соседней палаты!

   – Иди ты! Сергеич, что там такое?

   Послышались топающие шаги и звон покатившейся посуды.

   – Водка!

   – Водка? Во дают! Иди к нам, Дед Мороз! Снегурочка, ты там?

   – Я здесь! – завопила Орхидея.

   – О! Точно! Сергеич, слышал?

   – Слышал.

   – Ребята, я к вам приду! – пообещал Степан. – Мы со Снегурочкой обязательно придем вас поздравить, но немного позже, хорошо? А вы пока выпейте все бутылки за наше здоровье!

   – Сергеич, слышал?

   – Слышал.

   – Во дают!

   – Отдыхайте! Ждите нас! – подбодрил их Степан.

   – Пошли, Сергеич, там все водку ждут. Во дела, а. Актеры какие-то там, или кто?

   – Угу, актеры... – недовольно бурчал Сергеич.

   – Пошли, пошли.

   Они побрели прочь от палаты. Орхидея залилась звонким смехом, заражая Степана. Он дошел до кровати, сел на нее и схватился за живот, чтоб не лопнуть от хохота.

   – Снегурочка... – все повторяла Орхидея, заново испытывая приступы смеха.

   – Представь, что они сейчас другим расскажут, – добавлял Степан.

   – И горько, и смешно.

   – Горько... – протянул это слово Степан и посмотрел на нее.

   – Иди сюда. Не трать мое тепло, – она тянула его за руку.

   Через полминуты они вновь прильнули друг к другу, наслаждаясь краткосрочным отпуском от больничного режима. Некоторое время они просто лежали и слушали свои внутренние мысли. Степан погружался в минутные мечты о двигателях, о чертежах и о том, как его карандаш, оставляя графитовую тонкую полоску, отправляет людей ввысь. Орхидея пыталась вспомнить, оставила ли она воды для Поля.

   – Я была проституткой... – вдруг сказала она.