Моя палата

   Проход был свободен. Его ноги "стали двумя штифтами розеточной вилки и с каждым шагом попадали в разъемы, получая энергию. Линолеум превратился в магнитное поле, которое двигало его, Степана, как электрон по проводам". Уже возле изоляторов он пролетел почти бегом. Свернув за поворот, Степан не испугался бродивших там пациентов. Без каких-либо эмоций он пробежал мимо Ларисы, которая заперла его с Орхидеей. Второй поворот вывел в темный коридор, на финишную прямую. Первая дверь, вторая, третья, – все, как одна, безликие, серые, мрачные. И лишь последняя дверь, за которой  цвел удивительный цветок, "мерцала в темноте звездным светом, освещая его пустую койку".

   Степан с разбегу приложился к засову, сорвав его как крышку с пивной бутылки. Дверь сама подалась вперед, впуская гостя в "нагромождение теней", которые обычно называются темнотой. Почти все пространство палаты занимало окно, в котором блуждали огоньки далекого города. Он подлетел к кровати и схватил руками пустоту. Орхидеи там не было.

   Степан замер. Он еще раз ткнул руками в пустую кровать. Пружины дружно заскрипели, но не смогли ответить, куда она делась. Он схватился руками за голову и развернулся, ожидая увидеть хоть что-нибудь, что сможет дать ответ. Внезапно он ощутил прикосновение к своей ноге. Из-под кровати к нему тянулась тоненькая ручка, трогая его штанину. Степан, едва не срываясь на крик, упал на пол, схватил руку и потянул к себе. Она была там.

   – Я пришел. Я вернулся! – он умудрился кричать шепотом.

   – Я ждала, – ее голос "обвил его голову", и он перестал слышать весь мир.

   – Ты почему там?..

   – Спряталась. Володька приходил. Наказывать.

   Степан до боли сжал зубы, стараясь "перекусить колючую проволоку, натянутую между их судьбами".

   – Иди ко мне. Надо уходить. Пойдем в другое место, – Степан тянул ее за руку и она начала послушно выбираться.

   – Куда?

   – Ко мне. У меня есть своя палата.

   – А пост?

   – Все хорошо, – он поднял ее и прижал к себе, ощущая, "как атомы их тел обрели связь и выстроились в молекулярную решетку".

   Она обняла его плечи тощими руками и вздохнула.

   – Мне надо забрать твою постель. Одеяло, точнее, – сообщил Степан.

   – Забирай.

   Степан сгреб ее одеяло и быстро сложил ровным, удобным для переноски квадратиком. Он протянул ей руку, и она увидела ее не глазами, а сердцем. Ее рука легла в его руку, заново создавая союз между ними.

   – Просто идем, – сказал он.

   Они вышли из палаты. Он почувствовал, как дернулась ее рука, когда они свернули за поворот и увидели белый халат на посту, вокруг которого уже не бродили пациенты.

   – Все хорошо, не бойся, – успокоил ее Степан.

   Они подошли к Егору. Тот, не поднимая головы, медленно протянул по столу ладонь, под которой обнаружился ключ.

   – Там холодно, – сказал молодой доктор.

   – Это не проблема, – этими словами Степан хотел сказать "это не ваше дело, Егор". – У вас есть спички?

   Коробок спичек возник рядом с ключами.

   – Оставьте ключ в дверях, – попросил Егор.

   Степан колебался несколько секунд. "Это последняя в жизни милостыня, которую я принимаю" – зарекся он. Затем ключ прилип к его мокрой ладони. Коробок нырнул в карман штанов. Он повел Орхидею к выходу из женского отделения.

   Орхидея не оглядывалась и не задавала вопросов. Она покорно вошла за Степаном в освещенную процедурную, в которой сидела Тома, выглядывая в окно. Практикантка бегло взглянула на Орхидею.

   – Привет, Орхидея, – спокойно сказала Тома.

   – Добрый вечер.

   – Ты красивая.

   – Ты тоже.

   Степан протянул ключ Томе.

   – Иди к Егору, он там один, – прозвучал его голос.

   – Хорошо.

   – Вы собирались Новый год встретить вдвоем на посту, – улыбнулся Степан.

   – Мечты сбываются, Стенька.

   – Мне нужен плед.

   – Забирай.

   – Спасибо еще раз, Тома.

   – Берегите себя. Утром встретимся.

   Плед опоясал руку Степана, который развернулся на не тающих кусочках белого снега. Он подхватил Орхидею и вместе они покинули процедурную, "влекомые ожидавшей их неизвестностью темного коридора". Стараясь идти как можно тише, они миновали освещенные матовые стекла столовой, которые ломали копошащиеся внутри фигуры на треугольники. Оттуда доносилось веселое гуляние:

   – Пять минут, товарищи! Прошу всех ожить и наполнить стаканы!

   – Сергеич! Вынь руку из оливье. Вот в свою тарелку засовывай.

   – Владимир, вы зачем смирительную рубашку надели?

   – Ирочка, не робейте. Водку можно запить шампанским.

   – Налейте даме!

   Степан и Орхидея свернули за угол, прошли мимо пустого поста, взяли там еще один плед и после следующего поворота оказались у палаты Степана.

   – Это моя палата, – сказал он.

   – Значит, и моя тоже.

   – Будь, как дома, – Степан пригласил ее внутрь.