Моя последняя слабость (СИ)

Холмс кивнул, а потом дал утвердительный ответ. Нажав на кнопку отключения, он положил телефон на тумбочку в прихожей и прошел в гостиную, не включая лампу. На подоконнике было тусклое светлое пятно, от отражающегося в окне уличного фонаря у дома напротив. Бейкер-стрит была тиха и пустынна. Хмыкнув, Шерлок сбросил пиджак, пропахший аммиаком благодаря его вечерним опытам в безлюдном бюро, на одинокий стул у двери в ванную комнату и негромко хлопнул дверью, исчезая в светлой холодной комнате.

Через полчаса детектив, одетый в черные джинсы, светло-серый кашемировый свитер и неизменное пальто с темно-синим шарфом, вышел из дома. Он бросил нетерпеливый взгляд на левую руку, на запястье которой тикали небольшие механические часы из пятидесятых годов, редкая, ценная вещь на взгляд коллекционеров: до встречи с Джоном оставалось двадцать семь минут. Шерлок взмахнул рукой и остановил кэб, уже почти проскочивший мимо дома 221B. Назвав адрес кафе, он погрузился в свои мысли, представляя варианты развития событий. Холмс вспомнил свой звонок в рождественский вечер и пожалел о нем — время играло против Джона.

Так же страстно, как Шерлок любил Рождество, он ненавидел Новый год. В глубине души, он каждый раз надеялся, что с очередным годом, уходящим в анналы памяти человечества, его покинет и невероятный дар молодости. Но подобного не происходило, и Холмс всё больше разочаровывался: и в празднике, и в себе.

В одиночестве течение времени ощущалось не так сильно: Шерлок медленно менялся вместе с миром, оставаясь неизменным снаружи, чувствуя нежный прибой вековых волн. Но как только рядом появлялся кто-то еще, дни и недели начинали нестись как сумасшедшие. И становилось ясно: ему снова придется отказаться от близкого, дорогого. Со временем стало проще, понятнее. Но не легче. И потому, подъезжая к «Barrow’s», Шерлок уже знал, что именно ему следовало сказать ожидающему его Джону: в этот раз он не станет убегать как трус.

Войдя в кафе, он сразу увидел Джона: тот сидел за угловым уютным столиком, скрытым от посторонних глаз кадкой с большим длиннолистным растением, и с теплой улыбкой наблюдал за семейной парой с маленьким сыном, который махал ручками, как птица, и показывал самолет. Над столиками висели многочисленные рождественские венки, стойка бара была украшена гирляндой из мишуры и елочных шаров. Ватсон был одет в синие джинсы и клетчатую рубашку, какие носили мужчины еще в шестидесятых годах. Он его не заметил. На миг остановившись у дверей, Шерлок вновь подумал о том, как Джон похож на Джозефа, и вздрогнул, представив, как говорит слова, заготовленные почти сорок лет назад для человека, которому так и не суждено было их услышать.

Белфаст. Аэропорт Олдергрув. Частный рейс Нью-Йорк—Белфаст завершился час назад. Темноволосый мужчина в элегантном сером костюме и бледно-голубой рубашке стоит у здания аэропорта и оглядывает пустую площадь в поисках обещанной его новым директором машины. Но его никто не встречает. Мужчина еще раз обводит пустую площадь растерянным взглядом и поднимает стоящий рядом чемодан — ему придется добираться своим ходом.

Он приехал сюда в попытке спастись от назойливости прежнего руководителя нью-йоркской лаборатории, где он работал тринадцать лет. В последние два года скрывать свою тайну стало почти невозможно, и ему пришлось бежать, согласившись на первое же предложение поработать в родной стране. Имя Шерлок было сменено на Уильям, в память о дедушке по отцовской линии, а фамилию он решил оставить — назвать ее довольно редкой было невозможно.

Мужчина пересекает открытое пространство и останавливается у ворот, венчающих забор вокруг территории аэропорта. Неподалеку стоит видавший многое форд, под капотом которого возится молодой светловолосый мужчина, которому на вид можно дать около тридцати лет. Холмс несколькими шагами покрывает разделяющее их расстояние и, остановившись около форда, обращается к нему:

— Добрый день! Вы не подскажете, как мне добраться отсюда к ратуше?

Хозяин автомобиля поднимает голову, и Холмс встречает чуть насмешливый взгляд ярко-синих глаз. Блондин выпрямляется и, вытерев руки о полотенце, лежащее неподалеку от инструментов, оглядывается по сторонам. Холмс внимательно наблюдает за ним и внезапно улыбается, заметив морщинки в уголках глаз собеседника, предвещающие улыбку. И еще не знакомый мужчина отвечает ему тем же.

— Да отсюда не доберетесь, если за вами не пришлют машину. Если только пешком. Но идти далеко, а автомобили здесь редкое явление, — Холмс, не зная, что сказать, оборачивается к своему чемодану, стоящему у ворот, его собеседник смотрит в ту же сторону. — Но если подождете немного, я доремонтирую двигатель и подвезу вас. Мне тоже надо на площадь Донегалл.

Он улыбается, видя растерянность на его лице. Холмс замирает, раздумывая, а потом, сверкнув глазами, кивает и спрашивает:

— А Донегалл — это? ..