Моя рыжая проблема 1-2

— Спа… Благодарю за оказанную честь. — Выдать связанную фразу получилось со второй попытки, улыбнуться — с третьей, но к тому времени я была уже практически спокойна. До радостной безмятежности Лао далековато, но для деловой беседы с чудовищем сойдёт. — Я не ценитель поэзии, но эти строки произвели на меня неизгладимое впечатление. Боюсь, мне придётся осмысливать его несколько лет, прежде чем я отважусь услышать другие стихи.

Вот так — правда, правда и ничего, кроме правды. И жирный намёк на то, что в ближайшее время я не собираюсь принимать никакие предложения со стороны, даже самые соблазнительные.

Эфанга явно расшифровал знаки правильно — и отнюдь не обрадовался. Воздух точно сгустился.

— Бросай Ригуми Шаа и переходи ко мне. Не только читать научишься, но и узнаешь о себе кое-что любопытное.

Язык к нёбу разом присох.

Вот этих слов я и боялась с самого начала… Что ж, придётся и дальше говорить правду — и надеяться, что меня за неё не прибьют. Ни на месте, ни чуть погодя.

— Спасибо за щедрое предложение, но вынуждена оказаться.

Пространство вокруг ощутимо помрачнело. В буквальном смысле темнее не стало, разумеется, но разглядеть, что творится в дальних углах, уже не выходило — так, словно они вообще исчезли.

— И кто же тебя вынуждает? — хрипло поинтересовался мастер.

Вдох-выдох, Трикси. Логика, рациональность и… и… что же там было третье?

— Вы ведь знаете, что это всего лишь формулировка, — улыбнулась я, стараясь не показывать зубов, в то время как меня так и подмывало оскалиться в стиле Тейта — просто от страха. — Мой мастер — Ригуми Шаа. Я хочу учиться у него, это мой выбор, осмысленный и разумный… идущий от всего сердца, — вырвалось вдруг.

Я запоздало прикусила язык — и внезапно осознала со всей ясностью, что именно последние слова и были той сокровенной правдой. И от этого знания стало легко и совсем не страшно — даже если Эфанга сейчас разгневается и смешает меня с песком внизу, делая его ещё более красным, ничего не изменится.

Ригуми Шаа — мой мастер, и я выбрала его сердцем; почти как любовь, но немного по-другому. Ни с кем иным так не получится, будь он хоть в сто раз сильнее и опытнее. Извините, не обсуждается. И не продаётся. Даже за стихи. Точка.

— Надо же, — усмехнулся Эфанга, и в ту же секунду пропало ощущение пристального недовольного взгляда со всех сторон разом, а тьма по углам рассеялась. Сгустившийся было воздух вновь стал пригодным для дыхания, хотя запах острого соуса по-прежнему неприятно щекотал ноздри. — Так решительно меня ещё не отвергали. Что ж, спрошу позже, лет через пятьдесят. Я терпеливый.

У меня будто камень с души свалился.

— Могу ли я расценивать ваши слова как обещание пока оставить меня в покое? И Тейта тоже? — быстро спросила я, пока ко мне не вернулась способность рационально мыслить — а значит, бояться тех, кто сильнее. — Или, по крайней мере, действовать, минуя Тейта и не причиняя ему вреда?

На сей раз Эфанга смотрел на меня не меньше минуты, вдумчиво хрустя синими фруктами в сиропе, а потом досадливо поморщился:

— Высоко же ты ценишь своего любовника, если готова ради него дерзить.

Обычно я не особенно чувствительна к неточным формулировкам, но сейчас мне наступили на больную мозоль.

Нет, ну какого шраха?

— Танеси Тейт, к сожалению, пока ещё не мой любовник, — нейтральным тоном проинформировала я мастера. — Но мы работаем в этом направлении.

Эфанга недоверчиво посмотрел на меня — и расхохотался. Жёлто-лиловый шарф съехал до самых бровей, точнее, до того места, где они растут у нормальных людей. Пространство вокруг хохотало тоже — каждой песчинкой, алой и белой, каждым камешком в кладке стен, каждым иллюзорным плеском волн.

— Ступай, Трикси Бланш, — произнёс мастер, отсмеявшись. — Я не трону Тейта, слово мастера. Более того, я даю тебе разрешение на выход из Лагона — беги, ищи своего мальчишку, как собиралась. Это будет мне хорошим напоминанием о безумии юности.

И только теперь я поняла, что дело с поединком закрыто. Не будет больше атак исподтишка, нападений на Тейта; не будет больше отношения ко мне, как к бесправной добыче. Накатило колоссальное, почти болезненное облегчение. Стало даже плевать на то, что Эфанга каким-то образом умудрился пробраться мне в голову и вытащил оттуда гениальный план побега.

— Спа… спасибо.

Как деревянная, я благодарно склонила голову к плечу и драпанула к люку — быстрей, пока мастер не передумал. И оклик настиг меня уже на полпути:

— Последний вопрос, Трикси Бланш. Та рыжая штука, которая помешала мне во время поединка — что это?

Я запнулась на бегу о собственную ногу и чудом шею не свернула, ухнув вниз головой в люк. Инстинктивно сотворила что-то мягкое — то ли воздушную подушку, то ли мат — и испуганно замерла.

Шрах! То есть, Эфанга обратил внимание на шраха, и это — полный шрах!

— Жду ответа, Трикси. — На сей раз голос прозвучал ближе, буквально над ухом, хотя мастер, готова спорить, и с места не тронулся.

Гм… Как говорил дядя Эрнан, один из лучших способов отвечать на неудобные вопросы — это говорить правду в максимально неприемлемой для восприятия форме.