Моя темная Ванесса

Перед сексом он велел мне притвориться спящей, чтобы он забрался в постель и потрогал меня, пока я делаю вид, что просыпаюсь. Потом он резко в меня вошел, зажал мне рот и сказал: «Тихо», как будто в доме был кто-то еще. Он так бешено и быстро долбил меня, что мозг словно гремел у меня в черепе, я обмякла, и разум выскользнул из меня, спрятался внизу, где, по-прежнему не понимая, что сделала не так, поскуливала в конуре Бэйб. Кончив, Стрейн положил меня в нужную позу, разложил волосы по моей груди, раздвинул шторы, чтобы свет падал на мое тело, и сделал еще один снимок.

Потом мы сели в его универсал и поехали кататься по шоссе, которые прорезали восточные леса. Окно с его стороны было открыто; он высунул руку наружу. Стояла теплая для апреля погода, двадцать градусов, на деревьях пробивались почки, вдоль дороги начинала расти трава.

– Летом я буду навещать тебя точно так же, – сказал он. – Будем кататься на машине.

– Как Лолита с Гумбертом, – не подумав, ответила я и, сжавшись, ждала, что он рассердится. Но он только улыбнулся.

– Пожалуй, и правда похоже. – Он искоса посмотрел на меня, провел рукой по моему бедру. – Тебе ведь нравится это сходство? Может, однажды я не верну тебя домой, а просто поеду вдаль. Украду тебя.

По приближении к побережью на дороге становилось все больше машин, но Стрейн, похоже, не боялся, и я тоже. Мы были преступниками в бегах, парой дерзких бандитов, которые добрались до восточной границы штата и приехали в рыбацкую деревню. Там никто и бровью не повел, когда мы остановились, чтобы купить на рынке газировку, и сдержанно, рука об руку, прогулялись по причалу.

– Шестнадцать лет, – изумлялся он. – Практически женщина.

Мы установили на «поляроиде» таймер автоспуска и поставили фотоаппарат на капот машины. На чуть засвеченном снимке Стрейн обвивал меня рукой на фоне океана. Это была наша единственная совместная фотография. Я хотела попросить, чтобы он подарил ее мне, но предполагала, что он откажет, поэтому, когда он остановился на заправке, достала ее из бардачка и спрятала у себя в сумочке. Снимок, на котором я лежала в постели, я оставила ему. Все равно только он ему и был на самом деле нужен.

По дороге домой он сказал, что хочет еще поцелуев, и съехал с шоссе на лесовозную грунтовку. Универсал трясся по гравию, грязь брызгала на ветровое стекло. Через несколько миль густого леса деревья поредели и наконец совсем исчезли, открывая взгляду холмистую черничную пустошь – усеянный белыми валунами зеленый ковер. Стрейн припарковался, вырубил двигатель, снял свой ремень безопасности, потянулся ко мне и расстегнул мой.

– Иди сюда, – сказал он.

Я перелезла через консоль и села на него верхом, моя спина прижалась к рулю и нажала на клаксон; с дальней окраины пустоши взмыла в воздух стая ворон. Он обхватил мою попу, подол моего платья задрался до талии. Повсюду разносилось жужжание; выглянув из окна, я увидела в паре сотен футов пасеку, над которой вились пчелы. Мы уехали за много миль от цивилизации и вольны были делать все, что пожелаем. Наше уединение было настолько же надежно, насколько опасно. Я разучилась чувствовать одно без другого.

Он отодвинул мои трусики. Два пальца во мне. Я была еще липкой после секса в своей спальне, на внутренней стороне моих бедер появилась сыпь. Мой лоб вжимался в его ключицу, я горячо дышала ему в шею, пока он пытался довести меня до оргазма. По его словам, он чувствовал, когда я кончаю. По его словам, некоторые женщины лгут на этот счет, но реакцию тела не подделаешь. По его словам, я быстро кончала. Он поверить не мог, как быстро. Поэтому ему хотелось удовлетворять меня снова и снова, чтобы проверить, на сколько раз меня хватит, но мне это не нравилось. Из-за этого секс превращался в какую-то игру, в которую разрешено было играть только ему одному.

Как только это произошло, я попросила его остановиться. Стоило мне один раз это сказать, как он отдернул от меня руки, будто от огня. Я со склизкими ногами и вздымающейся грудью перелезла обратно на пассажирское сиденье. Он поднял руку – ту, которая была во мне, – и поднес к лицу, вдохнул меня. Я спрашивала себя, сколько раз он довел меня до оргазма. Мне хотелось сказать: «Поздравляю, ты сделал это снова». Откинув голову, я наблюдала, как роятся пчелы и качаются вершины хвойных деревьев вдали.

– Не знаю, как я вынесу целое лето без тебя, – сказала я.

Я даже не знала, правда ли это. На каникулах я неплохо обходилась без него. Это он вечно говорил, что не протянет и недели без наших разговоров и встреч. Подобные слова просто сами срывались с языка после секса, когда я становилась податливой и ранимой. Но Стрейн воспринимал их всерьез. Он болезненно относился к любому признаку, что я к нему слишком привязалась и его влияние на меня может иметь долгосрочные последствия.

– Мы будем постоянно видеться, – сказал он. – К июлю тебя от меня затошнит.

Когда мы снова выехали на дорогу, он повторил:

– Тебя будет от меня тошнить.

Затем он добавил:

– А ведь ты разобьешь мне сердце. Ты держишь меня в своих маленьких ладошках.