Моя тюрчанка

Так мы перебрасывались шутками, делились впечатлениями, вспоминали детство, пока не загнали поразившую нас тоску куда-то в самую глубину наших сердец. Теперь можно было и двигаться домой. Мы вышли из кафешки. Моя девочка крепко-крепко держалась за мой локоть, точно боялась меня потерять. Это не выразить словами, но мы ощущали друг с другом особую связь; точно между нами циркулировали неведомые энергетические токи. Страх перед смертью и разлукой, который скрутил нас в седьмом зале палеонтологического музея, обострил наши чувства; и сильнее всего – чувство нашей взаимной любви.

Мы приехали домой, переоделись, запили молочным чаем бутерброды с колбасой, которые нарезала Ширин.

– Хочу искупаться!.. С пеной!.. – моя за руку увлекла меня в ванную.

Сбросив всю одежду, мы голыми забрались в ванну. Шумела льющаяся из-под крана горячая вода. Пена лежала целым слоем; белые пузыристые клочья попали на грудь и на длинные густые волосы моей милой.

Жаркая, как баня, ванна меня расслабила. Я вздохнул и потянулся, от приятной истомы. С поднятыми коленями, мы с Ширин сидели напротив друг друга. Горячая вода, распарившая нам кожу, нежная пена и прекрасная обнаженная девушка, которая тебя любит – это ли не рай?.. Все на свете вдруг стало понятно и просто. Мы умрем?.. Нет – не верю. В последний момент случится что-то, что решит нашу ситуацию. Моей милой позвонит менеджер по персоналу одной из фирм, в которые моя девочка отправляла резюме, и скажет: «Приезжайте завтра. Нас не смущает, что у вас нет расейского гражданства и что вы не славянка. Не откладывая дело в долгий ящик, мы заключим с вами трудовой договор и направим в миграционную полицию документы для продления вам визы».

Я разомлел от горячей воды, чуть ли не раскалившей ванну; от грез, которые, как мне сейчас казалось, легко воплотятся в реальность, причем без малейших наших усилий; от присутствия Ширин. Моя девочка посмотрела на меня долгим-долгим взглядом, в котором я увидел такую трогательную привязанность, такую бесконечную любовь, такое безумное желание принадлежать мне, что сердце мое загремело янычарским барабаном.

Милая прильнула ко мне и, заглядывая в мои глаза, почти шепотом произнесла:

– Я не боюсь смерти… Но я боюсь потерять тебя.

Вместо ответа, я – с жадностью шмеля, собирающего нектар – принялся осыпать поцелуями плечи, грудь, мокрые волосы моей девочки, иногда проглатывая случайно немного пены. Ширин застонала. А я приник губами к ее полуоткрытым алым губам и прижал ее к стенке ванны. Поднимая брызги, проливая воду через бортик ванны, разбрасывая клочья пены – мы занялись любовью. После – долго не могли отдышаться. Вода из-под крана лилась и лилась, хотя ванна уже почти целиком наполнилась.

Потом моя девочка намылила мочалку и начала «драить» мне тело – сперва спину, потом грудь и живот, не забыла про руки, ноги и шею. Это было проявление заботы: Ширин скоблила мне кожу до красноты. Мне оставалось только разнежиться и довериться моей ловкой проворной возлюбленной. А она выдавила на мои волосы несколько капель шампуня и помыла мне голову. Милая не пропустила ни один квадратный миллиметр моей «бренной плоти», даже почистила у меня за ушами, как коту. Я блаженствовал античным богом. Казалось: с меня сползают килограммы грязи. А вместе с грязью уходят страхи, тоска, тревоги, неуверенность.

«Я обязательно отговорю Ширин от самоубийства, – даже как-то лениво подумал я. – Ведь что бы там ни было с визой, а пока мы молоды и вместе – жизнь прекрасна».

Приведя меня в порядок, моя девочка вымылась и сама. Когда она выжала влагу из своих густых волос, мы вышли из ванной. И, укутавшись в большое полотенце, улеглись на кровати поверх покрывала – высыхать. Моя девочка жалась ко мне пушистым котенком. Она то «бодала» меня лбом в плечо, то покусывала мне мочку.

Весь остаток дня милая всячески старалась выказать мне свою любовь. Не отставала от меня ни на шаг – ходила за мной, как кошка за хозяином. То и дело целовала меня – то в щеку, то в шею. И охотно прятала лицо у меня на груди, когда я обнимал свою звездочку.

– Ты, может быть, голоден?.. – спросила моя милая.

Честно сказать: я под завязку набил желудок в кафе шашлыком и тортом. Но, не желая лишать Ширин возможности поухаживать за мной, попросил меня накормить. Моя девочка засияла улыбкой. Быстро порубила огурцы и помидоры на салат и нажарила гренок. Я сел кушать. Признаюсь без лукавства: стряпня моей милой показалась мне сегодня особенно вкусной. Даже бараний, под острым соусом, шашлык из фешенебельной кафешки не шел ни в какое сравнение с обычными гренками, которые приготовила любимая. Секретным ингредиентом Ширин была маленькая щепотка души, добавляемая моей девочкой и в самое простое блюдо. Я уплетал румяные жирные гренки, набивал рот салатом. А моя милая почти не ела. Подперев голову рукой, с нежной улыбкой наблюдала, как угощаюсь я.

Когда я до последней крошки опустошил тарелку и, довольный, похлопал себя по животу – моя луна неожиданно предложила:

– Хочешь, я тебе почитаю?..