Моя ужасная няня

Они бежали и бежали, и их ноги начали издавать какое-то странное «скрип-хлюп-хлюп». Тогда дети посмотрели вниз, и внезапно им показалось в этом странном полусне, что на ногах у них резиновые сапоги, к тому же полные густого сиропа. Они попытались сбросить сапоги на бегу, но всё без толку, потому что на ногах у них оказались серые шерстяные носки, набитые кашей, и смесь каши с сиропом была поистине омерзительна. А ещё на детях красовались их лучшие наряды: на мальчиках – белые матроски и круглые матросские шапочки, а на девочках – белые расшитые платьица в оборках и круглые белые кружевные шляпки. Крепко накрахмаленная ткань царапалась, шляпки девочек съезжали на глаза, и приходилось бежать вслепую, все вперёд и вперёд.

Лица мальчиков под круглыми матросскими шапочками, лица девочек под широкополыми белыми шляпками гримасничали и кривились, их покрывала невесть откуда взявшаяся пена. Ириска и Изюминка весело бежали позади всех, одетые в коричневые сарафаны из голландского полотна и серые фетровые шляпки. Дитя, подгузник которого то и дело сползал, поспешало за братьями и сёстрами изо всех своих сил.

Деревня закончилась, и дети выбежали в поля. Солнце ещё не взошло, в полях, пахнущих цветочной свежестью, было серо, и прохладный туман заволакивал дорогу. «Мы будем так бежать вечно, – подумали дети. – Никто не появится и не спасёт нас». Но в ту же минуту тропинка повернула, и за поворотом они увидели кеб.

– Спасите! Помогите! – закричали дети. – Остановите нас, остановите!

– Да-да-да! – отозвался голос из кеба, и тщедушная фигурка выпрыгнула оттуда и бросилась к ним.

Помощь, наконец-то!

Тщедушная фигурка побежала навстречу детям, и они поняли, что это девчонка-помощница, которая приезжала с толстой нянькой, чопорными боннами и гувернанткой. Если кто-нибудь и спасёт их, так это она. На тщедушную помощницу вечно скидывали свои дела и няньки, и гувернантки, и чопорные бонны, точно так же как Слуги имели для этого девочку на побегушках. Но дети всегда дружили с помощницами своих нянек.

– Ой, Сьюки… Мария… Матильда… Мэри-Энн! – кричали дети, перечисляя по именам всю длинную череду помощниц. – Ой, Мэгги, Мэри-Энн (опять), Джемайма, Джейн! Спаси нас, мы хотим перестать убегать!.. – И они умоляюще протянули к ней руки.

Тщедушная девочка-помощница вдруг остановилась и уставилась на бегущих, потом испуганно взвизгнула, развернулась и понеслась обратно к кебу со всей скоростью, на которую были способны её тощие ноги. Из кеба, словно щупальца осьминога, высунулись восемь рук и втащили её внутрь.

– У них бешенство! – закричала тщедушная помощница. – У них пена идёт! Они подхватили бешенство, и если покусают нас, то мы тоже заболеем и сойдём с ума!

Пять перепуганных лиц смотрели на детей в заднее окно, пока кеб уносился прочь во всю лошадиную прыть. Печально вздохнув, дети побежали дальше – кривляясь и гримасничая.

Занималась заря, а они по-прежнему бежали. У бедняжки Джастина обе ноги оказались в одной штанине, и он скакал, словно дрозд. Тора катилась по дороге без рук и без ног, а Дитя ковыляло рядом, протягивая маленький ночной горшок, и пищало: «Пядя иля Эйи!» – пытаясь насобирать денег и выкупить конечности сестрёнки. И у всех детей уже кололо и болело в боку, и они кричали на бегу: «Ой, боль-но, как боль-но!»

– Болль? – вопросил трубный глас, высокий и завывающий, отозвавшийся по всей округе. – Кто звал Аделаиду Болль?

– Тётя Аделаида! – закричали дети. – Спасите нас! Помогите!

Из-за поворота появилась их двоюродная бабушка Аделаида Болль. По одну сторону от неё шла Евангелина в очень красивом платье тёмного цвета, на котором не видно грязи; а по другую – высокий молодой человек с большими карими глазами, в элегантном клетчатом костюме и модной шляпе-котелке с загнутыми полями.

– Это Адельфин Ахинейс, – сообщила тётя Аделаида, – суженый нашей дорогой Евангелины.

– Ой, Адельфин Ахинейс, пожалуйста, спасите нас! – закричали дети, пытаясь замедлить свой безостановочный бег, но всё равно подпрыгивая и перебирая ногами на месте.

– Если кто-нибудь и может это сделать, – изрекла тётя Аделаида, – то это Адельфин. Он Неимоверно Богат.

Адельфин Ахинейс снял котелок и отвесил глубокий поклон.

– Всё, что повелит мисс Евангелина, – произнёс он, и словно звякнула серебряная монета: всё в Адельфине Ахинейсе было дорогим и драгоценным, даже голос. – Я сделаю всё, что повелит мисс Евангелина.

– Евангелина! – воскликнула тётушка Аделаида Болль. – Вели ему!

– Ии-аа, – ответила Евангелина.

– Ии-аа? – переспросил Адельфин Ахинейс в изумлении и испуге.

– Ии-аа, – подтвердила Евангелина.

– Давай же, Евангелина, – настаивала тётя Аделаида, – не упрямься, как маленькая ослица. Веди себя благоразумно.

– Ии-аа, – отозвалась Евангелина.

Дети медлили, подпрыгивая на месте, и умоляюще смотрели на Евангелину. Бедный Джастин так и скакал в одной штанине. Тора выкупила одну ногу и обе руки – ей помогло Дитя – и хотя и осталась кривобокой, но бежала уже лучше.

– Евангелина, – взмолились дети, – пожалуйста, вели ему!

Евангелина покачала головой так, что уши затряслись.