Моя ужасная няня

Мисс Крилль, сама несколько расстроенная, поспешно закрыла рот, подождала секунду, снова открыла и попробовала запеть ещё раз. Получился ещё один вой, даже более долгий и пронзительный, чем первый. Евангелина, молотившая по клавишам пианино, обернулась и ободряюще кивнула. Видимо, ей это казалось прекрасным.

Дети расселись по всей комнате, скрестив ноги, и зажимали рты руками, чтобы не захихикать вслух. Потому что Роджер захватил всё внимание Мопса, дразня его булочкой с изюмом.

Мопс был прожорливой собачкой и всякий раз, как булочка исчезала из виду, начинал подвывать – а булочка, как ни странно, исчезала именно в те моменты, когда мисс Крилль открывала рот, чтобы запеть. Бедняжка наконец всё-таки запела, но, похоже, была изумлена исторгнутыми ею же звуками. «При-и-инц мое-е-ей мечты-ы-ы», – прокурлыкала она, снова протягивая к детям руки в красных пятнах, – а Мопс провыл: «Оу-оу-оу-оууу!» По щекам Евангелины текли слёзы восторга: ей всё казалось прекрасным; а по щекам остальных детей – слёзы смеха. Ириска и Изюминка, которые музыки не выносили, тоже распахнули пасти и присоединились к хору. А мисс Крилль, всё более поражаясь своему голосу, явно озадачилась вопросом: не стоит ли ей попробовать карьеру оперной певицы? Тем временем чёрные, как пуговицы от ботинок, глаза няни Матильды оглядывали подопечных.

К концу песни дети уже немного устали от всего этого: шум стоял поистине ужасающий, а на улице было так солнечно!

– Последний припев! – через плечо крикнула Евангелина мисс Крилль.

– Спасибо, мисс Крилль, – произнесли дети, поднимаясь на ноги и готовясь броситься в сад, едва всё закончится.

Но всё не закончилось. Няня Матильда один раз стукнула своей большой чёрной палкой об пол классной комнаты, и вдруг Дженнифер, ужасаясь собственным словам, взмолилась:

– Мисс Крилль, спойте эту песню ещё раз!

Мопса, Ириску и Изюминку упрашивать не понадобилось. Они сели в кружок возле мисс Крилль, подняли головы и завыли, и мисс Крилль запрокинула голову и завыла, а Евангелина замолотила по пианино словно безумная, раскрасневшаяся от счастья, что её любимую гувернантку наконец-то оценили по достоинству.

– При-и-инц мое-е-ей мечты-ы-ы-ы! – завыли мисс Крилль, Ириска, Изюминка и Мопс.

– Спойте ещё раз, ну пожалуйста, – взмолилась Пэм, не веря, что произносит это.

День уходил, солнце опускалось к горизонту – скоро уже не останется ни минутки поиграть на улице. Но мисс Крилль продолжала петь, собаки – выть, и, как только песня заканчивалась, кто-нибудь из детей вскакивал и просил спеть ещё раз. У них уже болели уши, головы гудели, но всё повторялось снова. Все дети по очереди выразили просьбу повторить песню, и наконец осталось только Дитя. На этом ведь всё закончится? Но некая бледная тень воспоминания подсказывала им, что их надежды могут и не оправдаться. Няня Матильда вполне могла ещё раз ударить палкой об пол. И ещё раз, и ещё…

Дитя встало. Мисс Крилль ласково спросила:

– Мне спеть ещё разок, для тебя, дитя моё?

Круглое личико Дитяти сделалось густо-розовым, круглые голубые глаза наполнились слезами. Дитя поглядело туда, где стояла няня Матильда, и сказало, прикусив дрожащую нижнюю губку:

– Няня Тидя?

И няня Матильда протянула ему руку, и вдруг всем детям показалось, что её глаза стали чуть меньше похожи на ботиночные пуговицы, а нос – на две сросшиеся картофелины, и ещё показалось, будто вся её фигура окружена бледно-золотистым сиянием. И няня Матильда отозвалась:

– Да, Дитя моё?

И Дитя посмотрело на усталую мисс Крилль, одновременно гордую и озадаченную, и пролепетало:

– Беня Киёська.

И все дети сказали:

– Да, это было не очень-то хорошо с нашей стороны. Извините.

И няня Матильда совсем легонько стукнула палкой об пол, и вдруг… Вдруг солнце засияло так, будто все только что пили чай, и дети весело побежали вниз по лестнице в сад.

– Надеюсь, им всё-таки понравилась моя песня, – сказала мисс Крилль, взяв за руку Евангелину и следуя за ними.

– О, я уверена, они просто в восторге, – ответила та. – Надо было спеть на бис.

Глава 3

ОГДА на следующее утро няня Матильда спустилась к завтраку, вот чем занимались дети.

Николас украшал шоколадно-коричневые стены комнаты Евангелины изящным узором из каши.

Кристианна позаимствовала иголку из той самой корзинки для рукоделия и втихаря пришивала рукава Евангелины к подолу её же юбки.

Дети вытащили одежду из шкафа Евангелины и нарядились в неё.

Няня Матильда молча уселась за стол, а потом сказала:

– Ешьте кашу.

– Но каши нету, – ответили дети, заглядывая в пустые тарелки.

Няня Матильда указала на разукрашенные стены:

– Тут всем хватит.