Моя ужасная няня

И ни одна из этих станций не была домом, так что детям пришлось бежать дальше.

Глава 8

ЕТИ всё бежали и бежали. Взошло солнце, и дорога под их ногами стала нагреваться. Тогда они свернули в переулок, но густые высокие живые изгороди не пропускали к ним свежий утренний воздух. И когда дети тянулись на бегу за яркими фруктами и ягодами, блестевшими в садах, или за свежими цветами, чтобы приложить их к пылающим лицам и ощутить нежный аромат, то обнаруживали, что ягоды совсем не ягоды, а шарики из папье-маше и цветы не настоящие, а скрученные из шёлка и железной проволоки. И папоротники оказались гусиными перьями, выкрашенными в зелёный цвет, а золотистые колосья – всего лишь соломинками. Дети бежали и бежали по дорогам, обсаженным невероятно огромными дамскими шляпами.

– Ох, ладно, – сказали дети, – шляпы хотя бы защитят наши бедные головы от солнца.

И каждый схватил на бегу по шляпе и нахлобучил себе на голову. Конечно же, они выглядели глупо: длинная вереница детей, бегущих по сельским дорогам в огромных шляпах, какие носят пожилые дамы. Но это лучше, чем солнечный удар; и вы бы сделали то же самое.

Всё вперёд и вперёд. Старшие – во главе, Средние – за ними, Младшие – вслед, таща за собой Маленьких. Пузан Брокли с Евангелиной бежали, помогая друг другу, потому что он не мог нормально видеть дорогу из-за облепившего лицо пудинга, а ей мешала широкополая шляпа. Ириска, Изюминка и Мопс замыкали колонну, и у собачек уже не осталось сил кусаться.

– Ой, дайте же чего-нибудь поесть, – просили дети. – Ой, и чего-нибудь попить!

Пузан, Евангелина, Мопс и таксы давным-давно уже разделались с пудингом и тоже были бы не прочь съесть что-нибудь ещё. Только матушке мисс Крилль было хорошо: она жевала мыло, а её бедная дочь с яркими красными пятнами на руках вприпрыжку скакала рядом с детьми, толкая перед собой покрытое пеной кресло.

Они добежали до деревни, где окна домов были открыты и в них горел свет, а из лавки с жареной рыбой доносился восхитительный аромат.

– Ой, дайте нам немножко рыбы! – взмолились дети. – Пожалуйста, пожалуйста, дайте нам рыбы!

И вот чудеса: в дверях появилась миссис Блоггс, пациентка из больницы, а в руках она держала громадное ведро. Она запустила руку в ведро и принялась швырять детям рыбу. Но при этом ходила кругами, словно у неё кружилась голова, и блаженно что-то бормотала себе под нос, с раскрасневшимся из-за высокой температуры лицом. И поскольку миссис Блоггс кружилась, то и рыба летела куда попало, но тут вдалеке на дороге появился огромный деревянный стол, встал на дыбы, как конь, и вся рыба – шлёп-шлёп-шлёп – приклеилась к его столешнице снизу.

А пустое ведро выкатилось на дорогу, и, в придачу ко всем горестям, мисс Крилль одной ногой в нём застряла и чудовищно громыхала, прихрамывая и подпрыгивая за креслом на колёсиках.

– Надо отвести её в больницу, – решили дети, – чтобы ей сняли ведро. Пусть хотя бы прекратится этот ужасный грохот.

Но все медсёстры в больнице оказались привязаны друг к другу спинами, потому что ленты их передников соединились в один узел. Медсёстры махали руками, стремясь освободиться, и были похожи на великанского осьминога, а когда дети попытались их развязать, бегая вокруг и по очереди дёргая завязки, то увидели, что больницу охраняют очень свирепые животные в клетках, сделанных из перевёрнутых детских кроваток, и эти звери вот-вот вырвутся на волю.

– Ой-ой-ой! – закричали дети. – Помогите! Спасите!

– Мы вам поможем, поможем! – ответила им сразу дюжина голосов, и по ступенькам больничного крыльца заковыляла целая армия пожилых джентльменов.

Они выглядели очень странно: некоторые были в слишком тесных халатах, в то время как полосатые пижамные штаны на их тощих больных ногах волочились за ними по лестнице; другим халаты были велики и полами подметали ступеньки, и джентльмены всё время запинались. Но они всё равно стремились на помощь детям, а те только сейчас заметили, что джентльмены привязаны к спинкам своих кроватей поясами халатов и тащат койки за собой. И все кровати застряли в дверях больницы, и возникла страшенная пробка. Один тучный джентльмен скакал с кровати на кровать в каком-то ритуальном дикарском танце, выкрашенный синей краской. При этом одну руку он поднял над головой, будто официант, и в ней держал поднос с больничным ужином: тарелки с густым супом и пирогами с почками и пудинг с изюмом.

– Ой, мистер Стаут! – закричали дети. – Дайте это нам! Дайте нам!

Но из-за угла, жужжа, выкатилось инвалидное кресло, в котором восседала сердитая старая дама, тоже вся синяя.

– Вздор, вздор, дайте это мне! – воскликнула она. – Меня гоняли кругами по саду, я страшно замёрзла, и мне нужно согреться.

– Ой, миссис Чампинг! – закричали дети. – Мы не поняли, что медсестра имеет в виду кислородную подушку, – мы только хотели помочь!

Но миссис Чампинг лишь зарычала на них почти так же свирепо, как дикие животные из клеток. Дети не могли больше оставаться в больнице и убежали.

Вереница кебов неторопливо двигалась по дороге.