Моя ужасная няня

Они бежали и бежали. Луна отбросила облачную вуаль и ярко светила на глянцевитое чёрное море и тусклый белый песок. Они бежали вдоль кромки воды, разбрасывая ногами руины песчаных замков, перепрыгивая через помятые жестяные ведёрки и сломанные деревянные лопатки, топча брошенные скатерти от пикников, перескакивая через шезлонги, разломанные в щепки во время панического бегства, когда под их собственным пикником началось извержение вулкана… Они бежали и бежали, перепрыгивали и перепрыгивали, а помятых ведёрок, лопаток, скатертей, растерзанных шезлонгов становилось всё больше, и больше, и больше… Песчаный берег оказался очень длинным, и, когда Паддлтон-у-Моря остался далеко позади, перед детьми по-прежнему тянулся песок. И, что было ужасно неудобно, маленькие колючие облачка сахарной пудры вздувались вокруг их щиколоток, а в башмаках хлюпало, и что-то вылезало из них и втягивалось обратно при каждом шаге, будто их наполнили взбитыми сливками. Старшие бежали впереди, за ними Средние, потом тянулись Младшие, помогающие Маленьким. Замыкал процессию Мопс со своим округлым светло-коричневым задом и обрубком хвоста; «щёлк-щёлк-щёлк», – клацали зубами Ириска и Изюминка; «щёлк-щёлк-щёлк», – щёлкали клешнями, поспешая за Ириской и Изюминкой, три больших сердитых краба. «Тяв-тяв-тяв!» – взвизгивал Мопс; «гав-гав-гав!» – лаяли таксы; «щёлк-щёлк-щёлк», – грозили крабы. «Ой, мамочки! – кричали Младшие, передавая это по цепочке Средним и дальше, Старшим впереди. – Мы так устали. Давайте остановимся – хоть на минутку!»

Но они всё бежали и бежали. Из ниоткуда появилась мисс Крилль и понеслась вместе с ними; красные пятна на её руках просвечивали сквозь белую пену; перед собой она катила свою маму в кресле на колёсиках. Старушенция сидела очень довольная, хрумкая куском мыла. Она делала это так аппетитно, что дети поняли, как сильно они проголодались.

– Не дадите ли вы нам хоть крошечку? – взмолились они.

– Но это же мыло, – ответил голос из пены.

– Но почему она у вас все время ест мыло? – раздосадованно воскликнули дети.

– Потому что мыло очень маме мило, – как по букварю, продекламировала преданная мисс Крилль, продолжая бежать рядом.

Они всё бежали и бежали. Теперь меренги из их башмаков исчезли, но вместо них появились маленькие сосульки, и ногам стало очень холодно, а головам, наоборот, очень жарко – и дети поняли, что рядом с ними вразвалочку бежит Пузан Брокли, колыхаясь, словно желе.

– Не подходи к нам! Держись подальше! – закричали дети. – Ты заразишь нас простудой!

Но тут они услышали сами себя: «Де бодходи к даб! Деджись подадьше!» – и поняли, что уже заболели. Но это их почему-то даже обрадовало.

– Бы забодеди! – закричали они. – У дас сопди в досу, даб дадо в боддицу!

И к ним тут же ринулась толпа невысоких мужчин с носилками наготове. Но когда они уже были готовы силой остановить детей, привязав их к носилкам (тщетно лягающихся и отбивающихся, но зато укутанных в симпатичные красные одеяла), появился мистер Потрохам Кромсайс и повелительно простёр руку, прокричав: «Женщины и лошади – вперёд!» – и из моря выбежала толпа коренастых пожилых дам с мокрыми красными ногами, и дамы вели за собой коренастых пони с мокрыми бурыми ногами. Тогда санитары «скорой помощи» бросились к ним, и вскоре все дамы и пони с удобством расположились на носилках. Под звон бубенцов и цоканье копыт вереница запряжённых лошадьми карет «скорой помощи» понеслась прочь по песку; и коренастые буроногие пони со знанием дела вещали о деталях своей операции. Кареты умчали их, а за ними и их коренастых красноногих дам.

Дети же побежали дальше, только теперь не прямо, а по кругу, потому что у них кружилась голова.

– Это уже сдишком, – кричали они. – У нас насбодк, бы забодеди, бы убидаеб, бы бодьше де божеб!

Но им всё равно приходилось бежать.

Однако впереди забрезжила надежда на спасение: они увидели мистера Приви, своего викария из воскресной школы. Уж он-то, несомненно, должен возлюбить ближних своих – и остановить их, если сможет. Выглядел священник весьма странно: он был одет в аккуратный серый костюм, но голову его венчал небольшой чёрный бархатный ночной колпак, однако дети были рады видеть его и вместе с колпаком. Они запели гимн, который сочинил викарий к проповеди, насколько это у них получалось сквозь насморк.

– С дюдьби, что ддав добдый и кдоткий явдяюд, бистед Пдиви, – пели они. – И щёку ддугую всегда подставдяюд, веседье и счастье пдебудуд всё вдебя, бистед Пдиви, и стадут те дюди воздюбдеды всеби. – И запрыгали на месте, в полной уверенности, что мистер Приви подставит им другую щёку и станет мил и привиятен. Но мистер Приви в ответ только громыхнул: «Марш впе-рёд, солда-аты, во-и-ны Христа-а-а!» – и вместо того, чтобы подставить щёку, протянул руку и обменялся сердечным рукопожатием с каждым из детей, пробегающих мимо…