Моя вторая мама (др. вар.)

Даниэла держала в руках икону Пресвятой Девы, – Мария просила передать ее Монике, ведь это икона ее первой мамы. Пусть эта икона станет хранительницей новой семьи, помогает ее дорогой девочке обрести уверенность в жизни, обережет ее и сына от злой воли.

Сама же Даниэла нередко думала о своей жизни, как конченной.

Безгранично верить Хуану Антонио и вдруг узнать об измене. И с кем...

Чувство стыда за легкомысленное поведение бывшего мужа не раз заливала краской ее щеки, но, слава Богу, среди своих близких она находила понимание.

Хотя друзья единодушно считали, что она должна простить его и помириться, – Хуан Антонио и так наказан за свое легкомыслие, он одинок, как перст...

У нее не было сил на новые влюбленности, романы, как бесконечно советовала поступать Джина. Милый, приятный Алехандро объяснился ей недавно в любви, но Даниэла не находит к нему иных чувств, кроме дружеских. Она охотно принимала его предложения посетить вместе с ним и сыном ресторан или кафе, но дальше этого, как ни старалась ее подруга Джина, дело не шло.

Сердце Даниэлы молчало.

Алехандро был идеальным деловым партнером, он до темноты просиживал вместе с Даниэлой за работой, помогая готовить новую коллекцию к показу.

Когда же он узнал о том, что отыскалась Моника, и Даниэла едет в Монтеррей, не выдержал:

– Мне стало страшно. Я надеюсь, что сближение с дочерью не означает примирения с твоим бывшим мужем. Мы никогда прежде не говорили об этом, но... я люблю тебя. И ты это знаешь. Ты нужна мне, как и моему сыну. Он успел привязаться к тебе...

Нет, хоть и был Алехандро милым, порядочным и честным человеком, она ни разу не давала ему повода говорить ей такие вещи. Они останутся друзьями, иного и быть не может.

А теперь – в Монтеррей. Как-то ее встретит Моника, ведь Дениз позвонила в Мехико без ведома ее дочери: просто они с матерью решили, что именно сейчас самый нужный, самый близкий ей человек – это Даниэла.

Глава 55

Приезд Моники изменил уклад дома Дениз и Ромелии, который стал жить ожиданием ребенка. Мать и дочь заботились о Монике и будущем ребенке, словно о родных им людях. Заранее определили, в какой клинике она будет рожать. И когда наступил срок, отвезли девушку туда и были первыми, кто узнал о рождении мальчика. Все возможное время проводили они в палате Моники, разглядывали малыша, обсуждали будущую жизнь. В один из дней дверь палаты распахнулась, и Моника, обернувшись на звук, замерла: на пороге стояла мама!

Что-то говорила Дениз, улыбалась Ромелия, но несколько долгих минут Даниэла и Моника выключились из реальной жизни, безмолвно говоря друг с другом.

Хорошо, что для этого не нужно было многих слов лишь: "Мамочка!", "Доченька!", "Сын".

– Вот он какой, наш мальчик! – нежно прошептала Даниэла, склонившись над внуком и нежно поцеловав Монику. – Какой чудный! Очень похож на тебя, дорогая.

– Только бы он не был похож на своего отца! – лицо Моники болезненно скривилось, глаза наполнились слезами.

– Нет, нет! – замахала руками Даниэла. – В душе он точно будет совершенно другим, а это самое главное.

– Хорошо, что ты приехала, мама, – плача произнесла Моника. – Я так счастлива, что ты снова будешь рядом со мной. Счастлива, что ты простила меня, и я могу на тебя опереться.

– Не буду скрывать, Моника, что я долго чувствовала себя... ужасно.

Думала о твоих словах, что я тебе чужая... Поэтому и не искала тебя, узнав, что ты ушла от Альберто. Решила, что первый шаг должна сделать ты...

– Ты была права, мама.

– Нет, нет, не говори мне этого! Неправда. Меня обуревали гордость, самолюбие. А мой долг был немедленно придти к тебе на помощь, не требуя объяснений, не задавая вопросов...

– Мамочка! Я очень люблю тебя! – только повторяла Моника. – Мне так не хватало твоей нежности, понимания... Я очень раскаиваюсь, очень. Ты воспитаешь моего сына, только ты...

– Ну, не будем, дорогая, вспоминать о прошлом. У нас есть настоящее, есть будущее... И мы возвращаемся в Мехико. Да поможет нам Пресвятая Дева...

Вот, Моника, твоя икона, о ней напомнила мне Мария перед отъездом.

– Мама, прежде ты должна узнать, как многим я обязана Дениз и Ромелии.

Ведь это они поместили меня в клинику, заботились, словно родные, обо мне и о моем мальчике.

Дениз и Ромелия в один голос запротестовали: в их доме всегда ценили не деньги, а хорошие, добрые отношения между людьми, тем более, Моника и Дениз подруги.

– И все равно, нет слов, способных донести до вас мою признательность, – с волнением сказала Даниэла. – Я надеюсь, что смогу на деле выразить вам свою дружбу и благодарность. Ведь я обязана вам жизнью дочери и внука.

Даниэла взяла на руки малыша и со счастливой улыбкой села рядом с кроватью Моники.