Моя вторая мама (др. вар.)

Как медленно идет время! Через несколько дней, если все будет нормально, ее выпишут из больницы, а потом должно пройти еще целых две или даже три недели, прежде чем она сможет увидеть сына в стенах своего дома, взять его на руки, рассказать ему о своей любви. О Монике она почти не вспоминала, хотя Хуан Антонио при всяком удобном случае осторожно напоминал ей о дочери, об ее интересе к братику и как-то раз сказал, что девочка хотела бы навестить Даниэлу. В его словах звучал вопрос, но Даниэла будто не слышала его. Несколько раз Хуан Антонио передавал ей открытки, написанные Моникой. Даниэла благодарила и откладывала их в сторону. В глубине души она была ужасно суеверна и сейчас ничего не могла с собой поделать: Моника столько раз говорила, что не хочет этого ребенка, и судьба едва не пошла ей навстречу. Нет, нет, пусть вокруг нее будут только те, кто желал и заранее любил ее малыша. Всерьез обеспокоенный Хуан Антонио уговаривал ее простить Монику – ведь она еще ребенок и очень привязана к Даниэле, но что-то мешало Даниэле на этот раз отнестись к девочке с обычной терпимостью и пониманием – пока ее сын не поправится, она не в состоянии переживать и думать о ком-либо еще. Сейчас ничего не существовало для женщины, кроме крошечного, голенького тельца, лежащего под прозрачным колпаком.

А Моника не находила себе места: Даниэла не разрешила ей прийти в больницу, что-то будет теперь? А тут еще Летисия, как всегда, подлила масла в огонь: "Даниэла тебя к нему и не подпустит. А ты как думала?" Спасибо Маргарите и Марии, которые как всегда успокоили ее: когда малыш будет дома, она сможет доказать свою любовь к нему.

В день возвращения Даниэлы из больницы Моника едва могла дождаться, пока за ней придет машина. Быстро войдя в гостиную, где собрались все их знакомые и родственники, не замечая никого, кроме Даниэлы, она быстро сказала:

– Я уже пришла.

Но Даниэла, не слыша ее, продолжала разговаривать с Филипе.

– Даниэла, Моника пришла, она здесь, – сказал Хуан Антонио.

Даниэла прервала разговор и холодно поздоровалась с девочкой, поблагодарив ее за открытки. Вмешательство Джины заполнило затянувшуюся паузу.

...Даниэла каждый день навещала ребенка в больнице. Хуан Антонио, боясь показаться сентиментальным и потому скрывая это, перед работой тоже заезжал взглянуть на сына, размышляя по дороге о том, каким деловитым и умным вырастет их сын – он, без сомнения, унаследует их с Даниэлой способности.

Наконец доктор Карранса разрешил забрать ребенка домой. Даниэла была счастлива. Скорее бы прошел этот день, скорее, скорее... Она с удовольствием оглядела детскую, готовую к приему малыша, и уселась, чтобы довязать кофточку, – на нем должно быть все, сделанное ее руками. Увлекшись вязанием, она вздрогнула от звука открываемой двери: на пороге стояла Моника.

– Можно с тобой поговорить? – неуверенно спросила девочка.

– Да, проходи.

– Даниэла, я знаю, что вела себя плохо и наговорила тебе много обидного, – сказала Моника, не поднимая глаз.

– Как хорошо, что ты это поняла, – сухо ответила Даниэла.

– Я больше не буду слушать Летисию. Клянусь тебе. Я хочу быть твоей подругой и чтобы ты любила меня, – сказала Моника. В голосе ее слышались слезы.

– Хорошо, Моника. Посмотрим. Сейчас я очень расстроена и плохо себя чувствую. Я не хочу еще раз обмануться в тебе, – сказала Даниэла, заканчивая тягостное объяснение.

Она припомнила этот разговор ночью, когда, взволнованная предстоящим радостным событием, долго лежала без сна. Конечно, она простит Монику, только бы все было хорошо. Но вдруг (ей показалось, что она еще не успела заснуть, только прикрыла глаза) она увидела склонившуюся над ней крупную, странной формы лысую голову, немигающие темные глаза и крепко сжатые губы.

Она в ужасе проснулась. Боже! Да ведь это тот человек, который сидел за рулем трайлера, преследующего ее машину. Сердце у нее бешено забилось. Казалось его тяжелые удары заполнили всю спальню, она не могла пошевелиться.

Когда же этот кошмар перестанет преследовать ее? А вдруг это опять... Нет, нет, ни о чем плохом она и думать не хочет. Даниэла долго лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию мужа.

Утром, отряхнув свой сон, как наваждение, она, трепеща от радостного ожидания, под руку с Хуаном Антонио вошла в больницу, быстро прошла по коридору, нетерпеливо открыла дверь, которая отделяла ее от сына, и ...

– Хуан Антонио, его нет... Его там нет...

– Наверное, одевают, чтобы отдать нам. А может, решили оставить еще на пару деньков.

– Нет, нет, – встревоженно сказала Даниэла. – Ни на одну минуту! Давай пойдем к врачу.

Но доктор Карранса сам торопливо вошел в комнату. Даниэла бросилась к нему.

– Доктор, я всю ночь не спала от волнения! Наконец-то мы можем забрать

нашего мальчика.

Доктор Карранса молчал, переводя взгляд с Хуана Антонио на Даниэлу.

– Даниэла, Хуан Антонио, не знаю, как сказать вам, но это невозможно, – выговорил он наконец.