Моя вторая мама (др. вар.)

Моники дома не было; он позвонил Маргарите, но, та, узнав его голос, сказала, что он ошибся номером. Он позвонил еще раз, и Моника, все душевные нити которой тянулись к Альберто, словно угадав, что Маргарита намеренно кладет трубку, сама подошла к телефону. Альберто попросил ее немедленно приехать: она должна сама убедиться, что он ни в чем не виноват.

Ожидая приезда Моники, Альберто поставил на стол два стакана, открытую бутылку, вылил немного вина на стол, раскидал подушки и, поправив на бесчувственной Даниэле халат, с удовлетворением произнес:

– Отдыхай, пока не пришла Моника. Отдыхай...

Через десять минут он услышал звук подъезжавшей машины и, следом, быстрые шаги по направлению к дому.

Альберто открыл дверь.

Взволнованная Моника взглянула на него строгими большими глазами.

– Не знаю, стоило ли мне приезжать сюда...

– Я хочу, чтобы ты поняла, как глубоко ты заблуждалась. – Он отступил в сторону и сделал приглашающий жест рукой.

– Что это? – недоуменно спросила Моника, не веря своим глазам.

– Смотри сама.

– Мама! – закричала девушка.

Даниэла открыла глаза. Ей слышался голос дочери. Она с трудом приподняла голову – перед глазами стоял серый туман – и сквозь него опять прорезался крик Моники:

– Нет! Это ложь! Я не верю!

– Моника! – воскликнула Даниэла, поднимая руку к ушибленному месту.

Перед глазами стало проясняться, и она увидела отчаянное лицо дочери.

– Теперь ты убедилась, что она по-прежнему меня любит? Она пришла соблазнить меня. Она хочет, чтобы я расстался с тобой ради нее, – сказал Альберто, обращаясь к Монике. Та, в слезах, выбежала из комнаты.

Даниэла с трудом поднялась с дивана, сбросила с себя отвратительный черный халат и спокойно, как о деле решенном, сказала:

– Больше ты ничего не сделаешь, Альберто.

– Я тебя не боюсь. Теперь Моника тебе не поверит. Она своими глазами видела, на что способна ее мать, – с ухмылкой сказал Альберто.

– Ты ошибаешься! То, что ты сейчас сделал, ничего не значит, потому что она знает, как я любила ее все эти годы.

– Какие красивые слова! Очень красивые!

– Замолчи! Ты с ума сошел! Заткнись! – в Даниэле вновь проснулась ярость.

– Мне надоело слушать твои угрозы, – скривился Альберто. – Я устал от тебя. Сделай одолжение, уйди. Не зря говорят, что все тещи невыносимы.

– Самое тяжкое наказание, какое только есть на свете, будет недостаточным для тебя! – шатаясь на неверных ногах, Даниэла пошла к машине.

* * *

Моника, еле живая, добралась до дома и сразу же позвонила отцу: он должен знать об истинных причинах ненависти Даниэлы к Альберто. Ярость, обида, унижение разрывали ей сердце. Мария, которой она все поведала, пыталась успокоить ее: это какое-то недоразумение, Даниэла благородная женщина и не может поступить бесчестно, но Моника ничего не хотела слышать. ...Даниэла с трудом поднялась по лестнице и без стука вошла в комнату Моники. Та, завидев ее, вскочила на ноги.

– Можешь мне ничего не говорить. После того, что я видела, объяснения не имеют смысла.

– Дочка...

– Ты развлекалась с Альберто или просто вспомнила о старых временах?

Даниэла, не раздумывая, дала ей пощечину. Моника испуганно забилась в угол кровати – она еще никогда не видела свою мать в такой ярости.

– Я поехала к Альберто, чтобы просить, нет, умолять его оставить тебя в покое. Мы с ним поспорили, он толкнул меня, я ударилась головой и потеряла сознание. Вот, смотри, – она приподняла волосы и показала содранную кожу. –

Когда я пришла в себя, на мне был его халат. Представляю, что увидела ты, войдя туда.

– Этого не может быть!

– Нет, может, он способен на все, – сказала Даниэла.

– Мама... – Девушка встала, потянулась к Даниэле. – Мама, пожалуйста, прости меня. Мне не надо было ездить одной к Альберто.

– Ты должна дать мне слово, что больше никогда даже близко к нему не подойдешь, – уже более мягко произнесла Даниэла.

– Ты сама всегда говорила мне, что человек должен иметь право высказаться. Прежде чем кого-либо осуждать, мы должны выслушать его объяснения.

– К Альберто это не относится, – Даниэла обняла дочь, успокаивая, нежно прижала к себе. – Он уже сказал все, что мог сказать, и напакостил, как только сумел.

– Я никогда не должна была сомневаться в тебе, мама. Я не могу себе этого простить...

Приехавший Хуан Антонио, выслушав взволнованный рассказ своей жены и дочери, проникся еще большей – если это было возможно – ненавистью к Альберто и, кажется, впервые за последнее время пожалел Монику. Они втроем долго обсуждали планы будущей жизни, и Хуан Антонио, вспомнив совет Мануэля, предложил Монике совершить небольшой круиз по морю, – это отвлечет ее и, кто знает, может быть изменит ее жизнь. Но Моника отказалась: она не хочет быть малодушной, она должна поступить в университет и жить так, как жила раньше.

Хуан Антонио с уважением посмотрел на свою дочь: оказывается, она вовсе не трусливая девчонка, а мужественный человек, который не пасует перед трудностями.

* * *