Моя жизнь

Через месяц мы переехали в резиденцию губернатора и стали готовиться к церемонии инаугурации. Особняк, расположенный в красивом старом районе Куапо в Литл-Роке, недалеко от Капитолия, представлял собой большое здание в колониальном стиле площадью 10 тысяч квадратных футов. К основному корпусу по бокам примыкали два крыла: в левом располагались комнаты для гостей, а в правом — штаб полицейских, которые круглосуточно охраняли дом и отвечали на телефонные звонки. На первом этаже особняка находились три большие красивые парадные гостиные, огромная кухня и небольшая комната для завтраков, а также просторный подвал, который мы переоборудовали в место для проведения досуга, поставив туда автомат для игры в пинбол. Второй этаж был отведен под жилые помещения. Несмотря на большие размеры здания, его жилая зона состояла всего лишь из пяти небольших комнат и двух скромных ванных. И все-таки особняк был настолько больше нашего прежнего небольшого дома на Эл-стрит, что имевшейся мебели не хватило для всех помещений.

Сложнее всего было привыкнуть к охране. Я всегда гордился своей самостоятельностью и высоко ценил личное время. Уже к двенадцати годам я стал самостоятельным ребенком и постепенно привык делать уборку в доме, готовить еду и улаживать свои бытовые проблемы. Когда мы с Хиллари стали жить вместе, я всегда делил с ней домашние обязанности. Теперь же готовили, убирали дом и занимались нашими хозяйственными делами чужие люди. С шестнадцати лет я обожал в одиночестве ездить в автомобиле, слушать музыку и думать. Теперь такой возможности у меня не было. Мне нравилось каждый день совершать пробежки по утрам и сразу после работы, но теперь за мною постоянно следовала машина с охранниками.

Первое время это сильно раздражало: хотелось свернуть на улицу с односторонним движением и побежать навстречу потоку автомобилей. Со временем я к этому привык и даже стал с благодарностью относиться к охране и обслуживающему персоналу, потому что у меня оставалось больше времени для работы. Например, поскольку в офис меня отвозил охранник, я мог по дороге разобрать документы. В конце концов мы договорились, что по воскресеньям я буду ездить в церковь самостоятельно. Это была не слишком серьезная уступка, поскольку моя церковь и методистская церковь, которую посещала Хиллари, находились всего в миле от нашего особняка. Тем не менее я каждый раз с нетерпением ждал воскресенья, чтобы насладиться свободой. Один из охранников предпочитал по утрам бегать вместе со мной, и мне это нравилось гораздо больше, чем когда меня преследовала машина. Когда после нескольких лет работы на посту губернатора стало ясно, что мне ничто не угрожает, я частенько бегал по утрам в одиночестве, правда по определенному маршруту и если вокруг было много людей. Как правило, я заканчивал пробежку у «Макдоналдса» или возле местной булочной примерно в полумиле от резиденции губернатора, выпивал стакан воды и пешком возвращался домой.

В определенных обстоятельствах полицейским все же приходилось выступать в роли настоящих охранников. Во время моего первого губернаторского срока в особняк позвонил сбежавший из сумасшедшего дома мужчина и угрожал убить меня. Поскольку он когда-то обезглавил собственную мать, к его словам отнеслись серьезно. Мужчину поймали и вернули в сумасшедший дом. Возможно, подсознательно он именно этого и хотел, когда звонил с угрозами. Однажды в кабинет губернатора вошел высокий, плотный человек с железнодорожным костылем в руке и сказал, что хочет поговорить со мною наедине. Его, конечно же, не пропустили.

В 1982 году, когда я во второй раз участвовал в предвыборной кампании, мне позвонил человек и сообщил: ему явился Господь, возвестивший, что мой соперник — орудие Бога, а я — орудие дьявола, и он должен, исполняя волю Всевышнего, убить меня. Когда его поймали, оказалось, что мужчина сбежал из психиатрической клиники в Теннеси. Он ходил из магазина в магазин, пытаясь купить патроны для своего пистолета с нестандартным калибром, но так как при нем не было удостоверения личности, никто не хотел его обслуживать. И все же в конце избирательной кампании мне пришлось несколько дней ходить в неудобном бронежилете. Однажды мы оставили открытой входную дверь в особняк, и какая-то странная женщина поднялась почти до половины лестницы, ведущей к жилым комнатам, выкрикивая мое имя, прежде чем полицейским удалось ее задержать. К счастью, она никому не причинила вреда. В другой раз охрана поймала невысокого жилистого мужчину в армейских сапогах и шортах, который пытался взломать входную дверь. Похоже, он был накачан наркотиками, которые придавали ему столько сил, что успокоить его удалось только двум здоровенным полицейским, да и то после того, как он выбросил одного из них из окна. Мужчину поймали, надели на него смирительную рубашку и, привязав к носилкам, унесли. Позднее он, всхлипывая, просил прощения у полицейского и благодарил всех за то, что не позволили ему натворить еще больших бед.