Моя жизнь

По-разному сложилась судьба двух героев «бюджетных сражений», разыгравшихся в Палате представителей: Мэрджори Марголис-Мезвински проиграла в своем богатом избирательном округе в Пенсильвании, а Пэт Уильямс сумел удержаться в сельской Монтане.

Я был очень расстроен результатами выборов, хоть и старался этого не показывать. Мы, наверное, не проиграли бы выборы ни в Палату представителей, ни в Сенат, если бы я не включил в свой экономический план налог на бензин и на высокообеспеченных получателей социальных пособий, прислушался бы к мнению Тома Фоули, Джека Брукса и Дика Гепхардта по вопросу запрета на продажу штурмового оружия. Конечно, если бы я принял такие решения, мне пришлось бы отказаться от снижения налогов для работающих семей с низкими доходами или от уменьшения бюджетного дефицита, что могло вызвать негативную реакцию рынка облигаций и подвергло бы опасности жизни миллионов американцев — и взрослых, и детей, — превратив их в потенциальных жертв штурмового оружия. Я до сих пор убежден в том, что эти непростые решения были приняты на благо Америки. И все же слишком многим демократам пришлось заплатить за это высокую цену: они лишились голосов избирателей, которые по прошествии времени воспользовались плодами бесстрашия этих людей, которых они лишили своей поддержки. Среди этих плодов были, в частности, повышение экономического благосостояния американцев и увеличение безопасности на наших улицах.

Мы также смогли бы избежать поражения, если бы, как только стало ясно, что сенатор Доул будет чинить препятствия любой осмысленной реформе здравоохранения, я объявил о ее приостановке до тех пор, пока не будет достигнут консенсус между партиями, и вместо этого провел реформу социального обеспечения. Это могло бы повысить популярность демократов среди представителей среднего класса, которые проголосовали в основном за республиканцев. Именно такой способ действий, а не различные предложения, касающиеся наших экономических законопроектов, или отказ от запрета на продажу штурмового оружия помог бы демократам, не нанося ущерба американскому народу.

Гингрич оказался более умелым политиком, чем я. Он понял, что сможет победить на промежуточных выборах, используя общенациональную кампанию «контракта», постоянно нападая на демократов и возложив на них вину за все конфликты и подогреваемую республиканцами ожесточенную межпартийную борьбу в Вашингтоне, так как именно демократы контролировали и Конгресс, и Белый дом. Поскольку я был занят выполнением президентских обязанностей, я не сумел должным образом организовать и финансировать предвыборную кампанию и заставить демократов разработать эффективную национальную контрпрограмму. Превращение промежуточных выборов в общенациональную кампанию стало крупным вкладом Гингрича в развитие современных избирательных технологий. После 1994 года партия, у которой не было общенациональной повестки, не имела шансов победить на выборах. Эта ситуация повторилась и в 1998, и в 2002 годах.

Хотя подоходные налоги большинства американцев снизились, а тех, у кого они возросли, было меньшинство, хотя мы существенно сократили численность правительства по сравнению с тем, какой она была при Рейгане и Буше, республиканцы победили, прибегнув все к тем же старым обещаниям снижения налогов и сокращения правительства. Они выиграли, воспользовавшись теми проблемами, которые сами же и создали, похоронив реформу здравоохранения, реформу финансирования избирательных кампаний и препятствуя проведению других реформ. В этом отношении вклад Доула в уверенную победу республиканцев на выборах был очень велик: большинство избирателей не могли поверить, что сенатское республиканское меньшинство — всего сорок один сенатор из ста — могло заблокировать что-то кроме бюджета. Избиратели знали лишь, что их жизнь не стала более обеспеченной или безопасной, что в Вашингтоне слишком много конфликтов и разногласий и в этом виноваты мы, демократы. Кроме того, им было известно, что демократы поддерживали большое и дорогостоящее правительство.