Моя жизнь

В конце месяца мы с Хиллари праздновали двадцатую годовщину нашей свадьбы. Я подарил ей красивое бриллиантовое кольцо, чтобы отметить эту важную веху в нашей жизни и компенсировать то печальное обстоятельство, что в то время, когда она согласилась выйти за меня замуж, у меня не было денег, чтобы подарить ей кольцо в честь нашей помолвки. Хиллари любила это тонкое кольцо с маленькими бриллиантами и носила его как напоминание о том, что, несмотря на все радости и горести нашей совместной жизни, мы все еще очень близки.

ГЛАВА 45

Суббота, 4 ноября, обещала стать удачным днем. Тремя днями ранее на военно-воздушной базе Райт-Паттерсон в Дейтоне, штат Огайо, начались переговоры о достижении мира в Боснии; мы только что одержали победу на голосовании в Конгрессе, не позволив провести семнадцать поправок, урезавших бюджет Агентства по охране окружающей среды. Я записал свое обычное субботнее радиообращение к нации, возражая в нем против ряда других сокращений бюджета, на которых настаивали республиканцы, и наслаждался редким в последнее время покоем, когда в мою резиденцию позвонил Тони Лэйк и сообщил, что после многолюдного митинга в поддержку мира в Тель-Авиве был ранен Ицхак Рабин. В него стрелял не палестинский террорист, а молодой израильтянин, студент-юрист Игаль Амир, выступавший против передачи палестинцам Западного берега реки Иордан, включая земли, на которых находились израильские поселения.

Ицхака тут же увезли в госпиталь, и довольно долго нам не удавалось узнать, насколько серьезно его ранение. Я позвонил Хиллари, работавшей над книгой на втором этаже, и сообщил ей о произошедшем. Она спустилась вниз и некоторые время сидела рядом, стараясь меня успокоить. Мы вспомнили, как я встречался с Ицхаком всего десять дней назад, когда он приехал в Соединенные Штаты, чтобы вручить мне премию Исайи, присуждаемую крупнейшей еврейской организацией «Объединенный еврейский призыв». Это был замечательный вечер. Ицхак, не любивший одеваться официально, пришел на церемонию, надев вместо положенного черного костюма с черной бабочкой темный костюм и обычный галстук. Он одолжил бабочку у моего помощника Стива Гудина, и я сам поправил ему ее, перед тем как мы вышли к публике. Когда Ицхак вручал мне награду, он настоял, чтобы я, как герой торжества, стоял справа от него, хотя по протоколу именно иностранные лидеры должны стоять справа от президента. «Сегодня мы изменим этот порядок», — сказал он, и я ответил ему, что, он, наверное, прав, поскольку люди, представлявшие «Объединенный еврейский призыв», были скорее его людьми, чем моими. Я надеялся, что мы с ним опять сможем смеяться и шутить, как в тот день, хотя надежды было мало.

Через двадцать пять минут после первого звонка Тони позвонил снова, чтобы сообщить, что состояние Рабина тяжелое, но больше пока ничего не известно. Я повесил трубку и сказал Хиллари, что хочу спуститься в Овальный кабинет. Поговорив со своими сотрудниками и походив пять минут взад-вперед по кабинету, я захотел побыть один, поэтому взял клюшку для гольфа, пару мячей и отправился на Южную лужайку Белого дома, где молил Господа сохранить Ицхаку жизнь, бесцельно гонял мячи и ждал.

Через десять или пятнадцать минут я увидел, как дверь Овального кабинета открылась и оттуда вышел Тони Лэйк. Он направился ко мне по мощеной камнем дорожке, и по выражению его лица я понял, что Ицхак скончался. Когда Тони сообщил мне об этом, я попросил его вернуться в Овальный кабинет и подготовить для меня текст заявления.

За два с половиной года, что мы проработали вместе, у нас с Рабином сложились очень тесные отношения, для которых были характерны искренность, доверие и удивительное взаимопонимание. Мы стали друзьями, и это была уникальная дружба — дружба двух людей, которые сообща борются за то, что считают важным и правильным. С каждой новой встречей я проникался к нему все большим уважением и все больше беспокоился о нем. К тому времени, когда он был убит, я любил его так, как любил очень немногих людей в моей жизни. Думаю, подсознательно я всегда чувствовал, что он рискует своей жизнью, но просто не мог себе представить, что когда-нибудь его не станет, и не знал, как смогу обойтись без него на Ближнем Востоке. Глубоко потрясенный, я вернулся наверх, чтобы пару часов побыть с Хиллари.

На следующий день мы с Хиллари и Челси отправились в методистскую церковь «Фаундри» с нашими гостями из Литл-Рока — Виком и Сюзан Флеминг и их дочерью Элизабет — одной из самых близких подруг Челси. Это был День Всех Святых, и во время службы постоянно произносилось имя Рабина. Челси и еще одна девочка прочли фрагмент из «Исхода», второй книги Ветхого Завета, в котором Моисей услышал голос Бога, раздавшийся из неопалимой купины. Наш пастор, Фил Уогаман, сказал, что площадь в Тель-Авиве, где погиб Рабин, «стала святым местом»