Моя жизнь и мои успехи

Лондонский импресарио Горлинский не пере¬ставая звонил мне по телефону. Ему очень хоте¬лось, чтобы я, несмотря ни на что, спел в этом спек¬такле. Он все спрашивал, не пострадал ли мой голос в происшествии, и, поскольку я отвечал отрицательно, Горлинский настаивал на моем не¬медленном возвращении на сцену. Однако вра¬чи были непреклонны. Ортопед сказал: “Если вы сейчас поспешите и начнете на месяц раньше де-лать некоторые движения, это может обречь вас на раскаяние в течение всей жизни”. Я объяснил Горлинскому, что делать нечего, поскольку хо¬дить без помощи палки я не смогу вплоть до конца августа. Как же мне передвигаться по сцене в “Отелло” — в таком сложном спектакле?

Горлинский, похоже, сдался. Но уже на следу¬ющий день он вновь позвонил мне в Ланчениго, сказал: “Я все продумал и проконсультировался со своими сотрудниками. Решение можно най¬ти. Вы будете петь сидя в кресле. Дирекция “Ковент-Гарден” согласна. Ваше участие в спек¬такле настолько ценно, что сценическое действие приобретает второстепенный интерес. Вашего го¬лоса достаточно, чтобы привести публику в пол¬ный восторг. Здесь все помнят о вашем великом “Отелло”. Кстати, подобный случай будет не пер¬вым в своем роде. Орсон Уэллс тоже однажды согласился играть сидя в кресле”.

Меня тронуло столь уважительное отношение ко мне, но я вновь отклонил предложение. Честно говоря, мне представлялось смешным исполнять роль Отелло, с ее полнокровием и накалом стра¬стей, в кресле-каталке. К тому же петь при зажа¬той диафрагме не очень-то легко. Да и чувство¬вал я себя по-прежнему слабо. От долгих меся¬цев неподвижности я потерял пятнадцать килог¬раммов веса, став почти таким, каким был в самом начале пути, ошеломляя всех импресарио, привыкших к тенорам иного “водоизмещения”.

На сцену я вышел лишь в августе в местечке Торре Дель Лаго. Тито Гобби, который тоже уговаривал меня петь в Лондоне, на сей раз уча¬ствовал вместе со мной в ‘Тоске”.

Помню, я еще хромал и, несмотря на вокальные и сценические трудности згой оперы, хотя и несравнимые с “Отелло”, пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы допеть до конца. Впрочем, ведь и травма у меня была серьезная — я получил пере-лом бедра и большой берцовой кости; меня четыре часа держали на стопе под ножом хирурга.

Тот несчастный случай в декабре 1963 года заставил меня отказаться и от исполнении “Лоэн-грина” в Бейрейте, куда меня пригласил потомок Вагнера В и панд, предложив спеть также “Риенци” и ‘Тангейзера”, Отказался н от оперы “Риенци” и в “Па Скала”, где она была объявлена на зимний сезон 1964 года под управлением Шерхена.

Под конец лета того же года мне пришлось едва ли не заново начать свою карьеру. Я расте¬рял контракты, упустил’ ряд возможностей за¬писаться на грампластинки, утратил связь с опер¬ным миром. И вновь Америка продемонстриро¬вала мне свою дружбу. В ноябре сначала в Дал¬ласе, а затем в Филадельфии “Самсон и Далила”, а также “Отелло” восстановили мой успех и прежнюю бодрость.

Otello – Philadelphia 13.10 - 1964

Frances Yeend, Chesare Bardelli, Nicola Modcona - Carlo Moresco

Samson et Dalila - 27.11 - 1964

Nell Rankin, Irvin Densen, Frank Valentino - Carlo Moresco

Мне стукнуло уже пятьдесят лет, однако голос сохранял всю свою силу. Я сос-редоточился на репертуаре, наиболее совпадавшем с моими техническими возможностями. Прежде всего “Отелло”, затем “Андре Шенье”, “Федора”, “Самсон и Далила”, “Паяцы’” и “Эрнани”.

В 1972 году парижская газета “Франссуар” писала, что мой голос “способен разбить хрусталь¬ный стакан на расстоянии десяти метров”, А в 1974 году, за несколько месяцев до моего окон¬чательного ухода со сцены, профессор Гамсьегер, дирижер театра “Штаатсопёр” в Вене, писал в одной из газет, что Дель Монако можно ставить в пример тридцатипятилетним. “Я желаю им, — пи¬сал он, — петь так же, как он •поет в свои шесть¬десят лет”.

В течение своей творческой жизни я соблюдал простые правила при подготовке пар¬тий и репертуара. Я всегда тщательно разучивал партии, чтобы можно было свободно владеть тек¬стом без подсказок суфлера. Освоив текст, я п pone вал его с концертмейстером, желательно с тем же, который будет готовить певческий состав. Самая главная проблема для меня всегда заклю¬чалась в определении верного темпа и установле¬нии возможных трудностей. Нужно было успеть при необходимости отказаться от оперы в том случае, если она губительно скажется на моем го¬лосе и престиже.