Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

По иронии судьбы, как сказал этот молодой пуэрториканец, реже всего в тюрьме оказываются те, кто совершает преступления против женщин, если не считать тех, кто совершил убийство. В среднем жертвами насильника становятся от семи до одиннадцати человек, прежде чем он наконец попадает за решетку. Те же, кто практикует домашнее насилие, и вовсе сидят по домам, тогда как их жертвы – если повезет – оказываются в приютах.

Нельзя допустить, чтобы тюрьмы так и остались тайным миром. Я сделала следующее открытие: для узников шагом вперед является освобождение; для меня же – попытка проникнуть внутрь этого мира.

Так, в процессе работы над этой главой я узнала о существовании проекта «unPrison» («Освобождение»). В рамках этого проекта матерям-заключенным дают детские книги, а вместе с ними – дополнительный инструмент связи с ребенком, общие темы для бесед, возможность хотя бы мысленно покинуть тюрьму, а заодно – подтянуть грамотность. Семьдесят процентов заключенных спустя пять лет вновь возвращаются в эти стены, но из тех, кому все-таки удается выбраться благодаря грамотности, этот показатель составляет всего 16 процентов. С цифрами не поспоришь.

Дебора Цзян-Штейн, которая и придумала проект «unPrison», предложила мне вместе посетить женскую тюрьму Шакопи неподалеку от Миннеаполиса (штат Миннесота).

Мы встретились у стен тюрьмы со смешанным чувством: удивление незнакомых друг с другом людей и одновременно – мгновенная близость единомышленниц и соратниц.

Я читала ее книгу «Prison Baby: A Memoir» («Ребенок тюрьмы: Воспоминание»), а она – мои работы. Я знаю, что ее мать была заключенной и наркоманкой; что сама Дебора успешно преодолела героиновую ломку – наркотик попал в ее организм через кровь матери; и еще – что ей повезло оказаться в редкой тюрьме, где был детский сад, так что она росла рядом с матерью. Потом ее удочерила еврейская семья. Оба родителя были учителями – они и дали ей образование, и этим даром она щедро делится с другими женщинами, такими, как ее мать, которая всю жизнь практически не покидала тюрьму. О себе Дебора говорит как о «носителе множества рас», и при внимательном изучении на ее лице можно различить азиатские и многие другие черты. По сути, она – гражданка мира. Детство у нее было нелегким: безусловно, она выделялась на фоне своей приемной семьи, но тайну ее рождения ей не открывали. В подростковом возрасте она и сама стала наркозависимой и пережила типичный подростковый бунт, пока не нашла свое истинное предназначение.

Дебора гораздо лучше меня знакома с повседневной реальностью тюрьмы и потому помогает мне заполнить нужные бланки, подсказывает снять драгоценности, оставив у входа все, кроме выданной нам одежды. Наконец мы попадаем в залы тюрьмы – где одновременно удивляемся царящим здесь чистоте и порядку и грустим, что отсюда нет выхода, – и видим пять женщин с очень маленькими детьми. Мне грустно оттого, что я знаю: нам повезло сюда попасть. Дебора же радуется: это одна из тех редких тюрем, где матерям вообще разрешают общаться с детьми. Сейчас выходной, и потому в первой комнате, куда мы входим, около тридцати женщин слушают выступление двух музыкантов-волонтеров, приехавших в тюрьму в рамках культурно-развлекательной программы. На мой вопрос, почему так много пустых мест, охранник объясняет, что собрания и должны быть малочисленными, поскольку, объединившись, заключенные имеют численный перевес над охранниками и в случае бунта последние могут потерпеть поражение. В этой тюрьме ничего подобного пока не случалось – это правило придумано для мужских тюрем; и все же таков закон.

Плохо ли, хорошо ли, но именно так все здесь и устроено. Это место размером с городской квартал состоит из нескольких тюремных корпусов, ухоженных и аккуратных, вот только в камерах, рассчитанных на двух человек, стоят двухъярусные кровати на четверых. Как и по всей стране, за последние двадцать лет число заключенных здесь женщин выросло на 800 %, и основная причина – наркотики. Есть корпус, названный в честь Сюзан Б. Энтони, где реализуются программа по борьбе с наркозависимостью и курсы терапии для больных депрессией или душевными расстройствами. Есть и довольно приличная библиотека, и, войдя туда, мы застаем библиотекаря – выпускницу Колледжа Смит – и дюжину женщин-заключенных за круглым столом.

Но если бы уровень грамотности в нашей стране не был одним из самых низких в развитом мире и если бы показатели домашнего насилия, насилия над детьми и число наркозависимых не были столь высоки, этих женщин, вероятно, и вовсе бы здесь не было.