Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Прошли годы – и Вселенная словно услышала мой зов: в канадской резервации могавков я познакомилась с одной женщиной. Поселение это располагалось неподалеку от железнодорожного моста, который и дал начало мифу о бесстрашии. Местные жители заверили меня, что могавки боятся высоты не меньше всех прочих людей, просто им нужна была работа. Быть может, им помогал натренированный поколениями навык ходьбы по индейским тропам, где одну ногу ставили сразу за другой, а также – привычка не падать духом перед лицом опасности. И все же столько их погибло, сорвавшись в бездну, что женщины могавков стали просить их не выходить на смену одновременно – дабы уменьшить риск оставить сразу несколько жен вдовами, а детей – сиротами.

Не загляни я тогда в тот бар, где мужчины пытались алкоголем заглушить свое горе, и не встреть этих женщин, я бы тоже верила в миф о бесстрашии.

Неудивительно, что изустные свидетельства оказываются точнее письменных хроник. Первые рассказывают те, кто видел события своими глазами. Вторые же зачастую пишутся людьми, которые вряд ли присутствовали при них.

Помню, как читала в учебниках по истории «индейцы были отсталыми» – и все такое прочее. Авторы этих учебников, однако, не знали – или не хотели знать, – что у этой цивилизации была настолько развита культура земледелия, что они обеспечивали мировые поставки трех пятых от общего объема урожая, который выращивается до сих пор[85]; именно они вывели хлопок с длинными стеблями, давший работу мельницам Англии, и привлекли стольких белых поселенцев, что Бенджамину Франклину пришлось об этом горько пожалеть. Как писал Жан-Жак Руссо: «Индейцы жили в равенстве и достатке; европейцев же сковывали цепи»[86].

Зачастую индейцы представали в мифах гораздо более жестокими, чем окружавшее их белое общество, хотя практику «скальпирования» начала армия США, дабы вознаградить солдат и поселенцев за каждого убитого индейца. В голливудских вестернах моего детства всегда была кучка храбрых дикарей и бесстрашных воинов (актеры-неиндейцы играли индейцев), но женщинам первых поселенцев всегда приходилось гораздо хуже, если вдруг они попадали в плен. «Полукровки», рожденные в результате такой связи, всегда по сюжету старались влиться в белое общество, а уж если они были женщинами, то непременно должны были быть невозможно сексуальными.

На деле гораздо чаще встречались белые женщины, которые, познав опыт совместного труда и более высокого статуса в поселениях коренных жителей, делали выбор в их пользу. Так, Синтия Энн Паркер стала дочерью племени команчей и произвела на свет последнего из свободных вождей племени, после чего попала в плен к техасским рейнджерам и на протяжении десяти лет, до самой смерти, пыталась вернуться к народу, который так любила.

Как писал Бенедикт Андерсон в книге «Воображаемые сообщества», остроумном и убийственно изобличительном исследовании выдумок, оправдывающих национализм: «Все глубокие изменения в сознании <…> сопровождаются характерной амнезией. Из этого забвения <…> и произрастают легенды».

Даже граффити на стенах туннеля может стать началом бесконечного путешествия.

Теперь, вспоминая Национальную женскую конференцию в Хьюстоне, я понимаю, сколь многому научилась – не только там, но и за два года предшествовавших ей командировок и конференций в разных штатах. Ладонна Харрис, весьма популярная активистка команчи, была в комиссии единственной представительницей так называемой «Этнической Америки», и она же – редким связующим звеном с Вашингтоном[87]. Она вышла замуж за свою школьную любовь Фреда Харриса, который с ее помощью стал сенатором США от Оклахомы. Саму ее в шутку называли третьим сенатором – настолько активно она занималась организационной и образовательной деятельностью по вопросам, связанным с коренным населением.

Дабы сделать так, чтобы молодые индейцы вновь гордились своим происхождением, Ладонна также основала проект «Американцы за шанс для индейцев», включающий в себя также Программу посланников. В рамках этой программы молодых женщин и мужчин учили говорить о своей истории и культуре. Эта инициатива помогла достучаться до широкой аудитории, попутно пробудив доверие в новом поколении начинающих лидеров. Впоследствии задумка была адаптирована коренными народами других стран.

И все же первоочередной задачей почти везде было напомнить населению страны: «Мы все еще здесь!»