Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

К моменту начала предвыборной кампании Обамы, в 2008 году, ареал наших путешествий стал включать в себя и отдаленные места. Так, Колорадо тоже был «колеблющимся» штатом, к тому же имеющим ряд опасных инициатив по части голосования, но его поддержка имела решающее значение для победы Обамы. Мы сняли в Денвере помещение для штаб-квартиры и стали объезжать дома и общественные центры, встречаясь с республиканками и беспартийными женщинами – теми, кого демократы проигнорировали бы. Они чувствовали себя отрезанными от общей борьбы республиканцев, да еще и выслушивали обвинения демократок: «Как вы можете быть республиканками?» Мы же говорили с ними о том, почему поддерживаем тех политических лидеров, которые поддерживают нас, независимо от их партийной принадлежности. Такую кампанию могло организовать только объединенное движение.

В конце концов штат Колорадо одержал победу над опасными проектами – в том числе над тем, который предлагал официально признать личностью оплодотворенную яйцеклетку, – и поддержал Обаму. В ночь выборов в этом штате, где население на 80 % белое, за него отдали свои голоса 60 % женщин всех рас и более 70 % одиноких женщин. Если бы голосовали одни мужчины, в этом штате с гораздо большей вероятностью, чем в любой другой части страны, победил бы Джон Маккейн. Мы танцевали на центральных улицах Денвера, празднуя победу Барака Обамы – человека с могучим умом и добрым сердцем, первого афроамериканца на посту президента Соединенных Штатов.

В особо удачные дни я чувствовала, что наша небольшая команда продолжает великую традицию аболиционистов и суфражисток, странствовавших в повозках и поездах, запряженных лошадьми, и проводивших встречи в салонах и городских ратушах, в церквях и школах, на фермах и в казармах. Они не могли ограничиться письмами, публикациями в газетах и книгами, как и мы теперь не можем полностью положиться на телевидение, электронную почту, Скайп и Твиттер.

И тогда, и сейчас дорога служит связующим звеном между общественными собраниями, где слушатели могут говорить, докладчики – слушать, факты – оспариваться, а эмпатия рождает доверие и понимание.

На каждой стадии организации кампаний я испытывала вдохновение, гнев, теряла и вновь обретала надежду и сон; удивлялась, сталкивалась с предательством и нервным истощением, узнавала новое, заряжалась энергией, чувствовала отчаяние и нетерпение, но ни разу не пожалела. Я вовсе не горела желанием стать штатным организатором кампании: конечно, это тоже важно, но это дорога с односторонним движением. Когда выступаешь волонтером как гражданин страны – или в составе группы или движения, – идеи циркулируют, образуя встречные потоки. Не испытывала я и соблазна баллотироваться самой – ведь тогда конфликтные ситуации стали бы для меня ежедневной рутиной. Великие лидеры черпают из конфликтов силы и энергию. Я же заряжаюсь ими, когда слушаю истории людей и пытаюсь найти некое универсальное решение проблем. В этом-то и состоит задача организатора.

Иногда посреди всей этой суеты я слышу мамин голос: «Демократия – это то, что нужно делать каждый день, как чистить зубы».

I

Наконец мне, как внештатному журналисту, дали задание отправиться в столицу и написать очерк о Белом доме при Кеннеди. Гонорар за него был меньше, чем стоимость билетов от Нью-Йорка до Вашингтона и обратно, но, как и все, я была просто очарована семейством Кеннеди. И еще в Белом доме мне предстояло чтение скучного исследования в офисе Теда Соренсена, спичрайтера президента Кеннеди, знакомого мне по участию в общих кампаниях. Сама эта атмосфера, пронизанная политической энергией, уже была для меня наградой. Соренсен был уверен, что юмор – его слабое место, а значит, мне вряд ли удалось бы вставить хоть слово в его почти законченную речь.

Сдержанный и серьезный, как истинный представитель населения Небраски, Тед сам покупал марки, чтобы письмо не сочли недостаточно официальным. Определенно, он имел мало общего с остальным гламурным окружением Кеннеди и не одобрял интрижек президента – еще и потому, что время от времени Теду приходилось его прикрывать. Еще он считал, что курение для женщины аморально, но поскольку сигарета в зубах казалась мне неотъемлемым атрибутом настоящего писателя, я курила (хотя при каждой затяжке меня тошнило) – и явственно ощущала его осуждение. Но гораздо важнее было его виртуозное умение выстраивать параллельные конструкции, в результате чего из-под пера его выходили элегантные и вдохновляющие фразы («Не спрашивайте, что страна может сделать для вас; спросите, что вы можете сделать для своей страны»). Я надеялась, что, проведя в его офисе хотя бы два дня, тоже научусь этому или смогу чем-нибудь ему помочь, а может, и то и другое.