Моё собачье дело

— Какау хасю! — повторила Сашка.

Мама накладывала что-то, по запаху отдаленно напоминающее мясо, в наши миски.

— Сейчас, Александра, подожди минутку, — отвлеченно проговорила она.

Александра не собиралась ждать ни секунды.

— Какау, какау хасю, — захныкала она, и было понятно, что очень скоро это перейдет в самый настоящий плач и вой.

— Я сделаю тебе какао, — вызвался вдруг Никуся и с благородным видом пошел осуществлять просьбу капризной сестры. — Ты что, не видишь, что мама с папой заняты? У нас теперь тут много кого, за кем ухаживать надо. Не только ты одна. Так что пора учиться терпению.

Мама перестала стучать мисками, а папа возиться с кофе. Оба в изумлении уставились на сына. Тот деловито насыпал какао в голубую чашку с белыми точками. После того как стало понятно, что Никуся не шутит, мама пронзила папин затылок торжествующим взглядом, который тот, судя по тому, как рьяно и сосредоточенно он бросился свинчивать кофеварку, отчетливо почувствовал. С довольным видом Никуся протянул Сашке какао. Ему явно нравилась роль старшего, все понимающего брата.

После этого завтрак нашей новой семьи прошел дружно и достаточно собранно. Все, кроме Сашки, торопились, так что ее приходилось постоянно подгонять.

Люди имеют привычку куда-то пропадать. Особенно в первой половине дня. В это время пропадают все, включая детей. Поверьте мне, не день и не два я мучилась до головной боли, размышляя над этой великой тайной человечества. Иногда, даже довольно часто, кто-то из взрослых возвращался с добычей — пакетами, битком набитыми всякими вкусностями, которые нам никогда не доставались. И другими пакетами, не битком набитыми, а так, в меру: всякими тряпками, тюбиками и другой ерундой. Это я понимала. Они ходили на охоту. Но куда? Не в лес же. Там ничего такого не было. Да и особо охотиться за тряпками, например, не надо.

Я знала, что есть такие странные места, склады, что ли, называющиеся магазинами. Другие собаки объяснили мне, что это громадные залы, в которых есть все, чего только ни жаждет человеческое сердце. От баночек с какими-то артишоками до замороженных пицц. И каждый мог туда заходить и набирать себе в тележки всего и помногу, сколько душе угодно. Мне трудно было в такое поверить. Ведь если можно брать сколько хочешь, то очень и очень быстро ничего не осталось бы. А откуда же тогда всего этого возникало все больше и больше? Это граничило с самым настоящим волшебством, в которое я, кстати, волей-неволей верила. Но не могло же оно быть таким открытым и доступным. Магазин оставался стойко державшимся человеческим мифом.

Но ладно, давайте допустим, что магазины существуют. Тогда охота превращается в обычное, нудное собирание, которое не может длиться целыми днями. Что же тогда эти люди делали? Спали под кустиками или на скамейках в парках? (Я такое уже видела.) Но зачем? У них же есть такие прекрасные, уютные дома. Гуляли? Но у них имеются туалеты в доме, это раз. А два, почему они не брали в таком случае нас с собой? Может, они ходили навещать других людей, которые не любят собак? Но прямо так долго? И что они там делали? Вместе ели и спали? Зачем, спрашивается? К тому же они часто пахли чем-то странным. Причем пахли по-разному. Поэтому я исходила из того, что ходили они в разные места. Сашка, например, пахла мелкой детворой, еще не научившейся ходить на горшок и жевать еду так, чтобы она не выпадала изо рта. Нет, она пахла не самой собой, хотя к ней это тоже относилось, а целой кучей такой ребятни. Никуся тоже пах кучей ребятни, но уже другой. Без памперсов и соплей, но с целым рядом столь запретных вещей, как жвачки, сигареты (о да!), и еще плохо развитой совестью. Мама пахла какой-то растительностью (самый приятный запах из всех, это однозначно), а папа скукотой, бумагой и вечным испугом, смешанным с напряженностью. Это я немного забегаю вперед, в то утро я-то еще не знала, как кто из них будет пахнуть после своих похождений…

«Зачем? Зачем? Зачем?» — крутилось у меня в голове, и в какой-то момент я бросила ломать себе над этим голову и смирилась с тем, что люди — существа отдельные и куда более сложные, чем собаки. Пока миска регулярно наполнялась и нас выгуливали, надо было просто доверять им. Ну и немного надеяться на то, что в одно прекрасное мгновение меня озарит некое откровение и я все совершенно ясно пойму. Пока приходилось смиряться. А что это я говорю в прошедшем времени? Для меня все это и по сей день остается великой загадкой…

После того как наше новое семейство дружно выкатило за дверь, мы с сеструхой еще довольно продолжительное время сидели на своем месте (как это все же прекрасно — иметь возможность сказать, что у тебя есть свое место в доме, не в приюте, а в доме!), ожидая чего-нибудь незаурядного. Быстрого возвращения кого-либо, появления наглых крыс, выползания монстров из чулана (шучу, это я просто от детворы набралась, этих любителей вдоволь поужасаться).