Мокруха

Таня Полунина и Нина Остроухова были уже здесь. Кроме них, в кафе сидели трое угрюмых мужчин в строгих костюмах и галстуках, судя по всему — работники районной администрации, располагавшейся за углом.

— Привет, — сказала Карина.

— Здорово, подруга, — откликнулась Таня.

— Кариночка, куда ты пропала? — затарахтела Нина.

— Да так, дела.

— Нет у тебя никаких дел, — усмехнулась Таня. Настроение у нее, чувствовалось, было скверное.

— Почему, есть.

— Да, большие дела — прическу сделать. У Романа стриглась?

— У него.

— Пятнадцать «зеленых»?

— Двадцать.

— С меня пятнадцать.

— Так ты, Тань, наверное, ему натурой доплачиваешь.

— Слишком жирно будет, рожа треснет.

— Как у вас жизнь, девчонки? — Карина вытащила из сумки зеркальце и еще раз себя оглядела.

— Ничего, — пожала плечами Таня, отхлебнув немного виски из бокала. — Готовимся к международной машиностроительной ярмарке.

— Зачем? — удивилась Карина.

— Ты знаешь, сколько туда денежных мешков понаедет! Целые вагоны.

— Немцы, финны, американцы, — вставила Нина, откусывая кусочек шоколадки.

— Хуже всего французы, — сказала Таня. — Было у меня несколько. Жадные все до единого, будто в одном инкубаторе выращивались. За доллар удавятся. Один, помню, купил шампанского и сам же его вылакал. Мне ни глотка не дал. Говорит — договором не предусмотрено.

— Немцы тоже жадные бывают, — вздохнула Нина, вспомнив что-то свое.

— Лучше всего арабы, когда при деньгах.

— Ну да, в гарем увезут, — сказала Нина.

— Увезут тебя… На фиг ты им нужна? — Таня еще отхлебнула виски.

— Лучше всего наши, если только не бандиты, — продолжила дискуссию Нина.

Профессиональный диспут разгорался, и Карина в который раз подумала, что, может быть, подругам и повезло. Живут полнокровной жизнью, гуляют по ресторанам, знакомятся с интересными людьми, с иностранцами. Правда, под Насруллу и его земляков ложиться бесплатно надо, но ей вон Альтшуллер достался…

— Добрый день, девочки мои!

Ну, вот и Насрулла — легок на помине. Он поцеловал взасос полными слюнявыми губами Нину и Таню и потянулся за тем же к Карине, но та оттолкнула его.

— Ох, норовистая. Как хорошая лошадь, я таких люблю, — засмеялся Насрулла. — Давно не видел тебя, о прекрасная лань! — Он буквально раздевал ее глазами. Насрулла положил худую в шрамах руку на обнаженное колено Нины.

Подошел Магомед, бухнулся на стул и, мрачно уставившись куда-то вдаль, потребовал у Тани:

— Закажи нам по отбивной и водки.

Таня пошла искать официанта.

Магомеду исполнилось двадцать три, а Насрулле двадцать пять лет. Двоюродные братья внешне совершенно не походили друг на друга. В Магомеде ощущалась мощь — покатые плечи, толстая шея, как у борца. Так оно и было: он дошел до кандидата в мастера спорта по самбо, пока не бросил эту тягомотину. Лицо его не было обезображено печатью интеллекта, не озарено мыслью. Он относился к числу неразговорчивых, угрюмых и агрессивных людей, от которых лучше держаться на почтительном расстоянии. В нем присутствовала, однако, какая-то животная притягательность, чего нельзя было сказать о Насрулле. Кривоногий, длинноносый, плюгавый, лысеющий Насрулла был нахален, вертляв, суетлив, неглуп и очень хитер. Меньше всего ему подходила роль сердцееда. Однако душа женщины такие потемки, что не высветишь ни одним прожектором: пользовался успехом у дам.

Нина гладила плечо Насруллы и смотрела на него глазами, полными обожания. После школы, поработав год в магазине, она выскочила замуж за лейтенанта, только что закончившего местное артиллерийское училище. Парень попался красивый, умница, сдувал с нее пылинки, ни на кого другого не смотрел. Она же относилась к нему грубо, с раздражением. Потихоньку начала изменять с заезжими грузинами. У нее появились дорогие духи, косметика, карманные деньги, более значительные, чем мужнина зарплата. Потом набрела на Насруллу, втрескалась в него по уши, бросила мужа, который, увидев ее любовника, заявил, что у нее зоофилия. Потом она родила от Насруллы ребенка, отправилась на панель и была вполне довольна жизнью.

Насрулла хлопнул рюмку водки и произнес:

— Как же так, такая хорошая, красивая девушка — и не наша? Как такое может быть?

— Насрулла считает, что должен трахнуть всех хороших девушек, — прокомментировала Нина.

— А что, думаешь, сил не хватит?

— Хватит, дорогой мой, конечно, хватит, — снова погладила его по плечу Нина. Его рука под столом поползла к ней под юбку.

— А что, у меня высоко поднят не только авторитет.

— Да, тот авторитет у него ого-го, — хихикнула Нина.

— А чем Карина сейчас занимается? — спросил Насрулла.

— Ничем, — пожала плечами Карина.

— Это нехорошо. Человек должен работать. Я работаю — у меня есть деньги. Ты не работаешь — у тебя нет денег. Маркс еще говорил.

— Марксист ты мой. — Нина поцеловала его.

— Оставь, женщина. Твоя подруга — хорошая девушка, ей грех не зарабатывать деньги. Я в этом толк понимаю.

Насрулла действительно понимал в этих вопросах: и он, и его родственники, и многие знакомые превращали прекрасные женские тела в источник своего благосостояния.