Мокрый мир

Башня трещала под градом невидимых камней, бьющих в потолок нижнего этажа. Напольная плитка подпрыгивала на рассохшемся растворе. Оставленная на ночь лампа потухла. В узкие окна сочился лунный свет.

Замирая от страха, Лита спустила с кровати ноги, думая, куда бежать: наверх, в помещение с балконами? В тот же миг почувствовала прикосновение к левой ноге, взвизгнула и забралась с ногами на постель. Ощущение было такое, словно ее лизнул мертвец.

«Всего лишь сквозняк…»

Она снова ощутила вибрации, услышала хлопки внутри стен и перекрытий, а следом… как кто-то влажно скользит по ступеням винтовой лестницы.

Дверь в комнату затрещала, будто что-то навалилось на нее с другой стороны. Вчера вечером Лита закрыла дверь на засов, но теперь…

Она зажмурилась и закричала что было сил.

Оглохла от собственного крика.

Когда тишина перестала звенеть струной, Лита поняла, что башня молчит. Или притворяется, чтобы схватить ее и утащить в подземелье, как только она откроет глаза. Вот сейчас, сейчас…

Она нащупала жесткий валик подушки, выставила ее перед собой и приоткрыла один глаз.

«Ладно, хорошо… Ах ты ж дрянь!»

Она вскочила и решительно двинулась к двери. «И это тебе тоже велено, да?! Напугать пленницу, чтобы язык проглотила?!»

У двери она остановилась. Уверенность в том, что это проделки служанки, поугасла.

Она вернулась к кровати, зажгла лампу и обошла комнату, ступая по хрустящей плитке. Обнаружила странное пятно – у двери и на нижнем краю двери. Какая-то зеленоватая слизь. Лита поморщилась.

Встала, откинула засов, распахнула дверь и ткнула лампой.

По стенам кольцевого коридора запрыгали, разбегаясь, тени.

– Визжала как баба, – сказала Лита, чтобы проверить, как поведет себя коридорный полумрак, разжиженный тусклым светом.

Она закрыла дверь и глянула под ноги.

Пятна подсохли, превратившись в едва различимую пленку, тоньше морозного узора на стекле. Если не знаешь, куда смотреть, – ни за что не увидишь. Лита протянула руку, чтобы потрогать пленку пальцем, но передумала.

Она чувствовала себя беззащитной. Ей был нужен («бедняжка Вийон, который сдуется, превратив меня в оружие»)… ну хотя бы нож или вилка. В каморке обеденного зала хранились столовые приборы. Подняться наверх? Лита замотала головой.

Она распахнула шкаф и стала рыться в сваленных в кучу жестяных сундучках. Сундучки принадлежали прислуге, в них хранились платья: серое с белым фартуком и чепцом и выходное. Платья были длинными, как зимняя ночь, чтобы на ноги служанки не лег взгляд хозяина. Лита выудила из шкафа несколько отрезов серой ткани, запуталась в них – и бросила поиски. Завтра утром.

Она легла на кровать. Мысли вернулись к служанке, перескочили в каморку… Она ведь видела что-то, что могло помочь, когда искала накормившую ее девушку… какую-то подсказку… В нише, да, в нише…

Хлопнула себя по лбу: «Подъемное устройство!» Веревки, пропущенные в подвижный блок, груз, крюки для фиксации. Похожий механизм применялся на больших рыбацких судах, отец называл его журавликом. Ну конечно! Как еще подавать на верхние этажи еду, которая хранится в кладовых и готовится в подвальной кухне!

Уж не таким ли вывертом улизнула служанка?

Верилось в это слабо, глаза Литы слипались, она подвинула лампу поближе и залезла под одеяло.

Видимо, завтра утром придется спуститься в подвал. Хочет она того или нет.

* * *

В катакомбы вела наружная лестница, которую защищала каменная пристройка. Дверь в пристройку Лита нашла не сразу: догадалась, лишь заметив между книжных корешков пружину – родную сестру той, что открывала дверь в каморку прислуги. Повозилась, налегла – потаенная дверь-стеллаж медленно отошла под ее весом. Скрежетнули ржавые петли.

Лита сунула голову за порог.

Узкие каменные ступени. Запах тлена. В стенных нишах стояли факелы. Она зажгла парочку – так спокойнее возвращаться. К мерцающему свету лампы добавился дымный свет факелов.

Лита сошла к истоку подземной галереи. Своды были выложены из крупного темно-красного кирпича.

– Ох и вляпалась же я, – сказала она вслух, желая нарушить мрачную тишину. – По самые ракушки… И кто в этом виноват?

В темноте кто-то буркнул.

Лита посветила. Грузное бородавчатое тело, выпученные глаза.

– Георг? Не ожидала вас здесь увидеть.

Сидящая на камне жаба снова квакнула. Затем раздула крапчатый пузырь и смешно приподнялась на коротких лапах.

– Вот как ты запел, – усмехнулась Лита.

Она поводила лампой и увидела целый выводок, устроившийся вдоль стен. Нащупала мыслью крохотные клубочки разума и заставила жабий хор похрюкивать, похрапывать, ухать и свистеть.

Ее мама была способна на большее. Умела достигать особого состояния, полностью переносить свой разум в тело животного. Становиться зверем.

Мама рассказывала, как свободно бежать волком по заснеженному лесу или парить совой под ясными звездами… Но не спешила обременять дочь своим даром. Путь к воспоминаниям крови, к великой забытой тайне, подсказали волчьи кораллы.

Лита сморгнула и пошла дальше. Остановилась, чтобы зажечь настенный факел.

Если и стало светлее, то самую малость. Мутный сероватый свет сливался с серой чернотой.