Мокрый мир

«Ну и громадина… не чета Косматому маяку». Судить о толщине стен можно было по глубоким окнам-бойницам. В верхней части шестигранного яруса роскошно смотрелись бы гигантские циферблаты курантов, но архитектор предусмотрел лишь крошечные балкончики.

Башня высилась в углу крепостной стены – одна из восьми сторожевых вышек, сориентированных по основным и промежуточным сторонам света. У Литы затекла шея. Стало казаться, что донжон немного наклонен в сторону Кольца. Словно бесконечно медленно падает в Реку.

Венона сложила веер – лакированные дощечки гневно щелкнули друг о друга – и направилась к каменной каланче. В двухместном экипаже Лита отметила, как мымра в облегающих жокейских штанах украдкой рассматривала ее лицо, завистливо косилась на грудь.

Лита нехотя пошла следом. Оглянулась на кеб. Кучер располагался на сиденье позади купе, неподвижный, что големы Нэя, с вожжами в руках. Кеб будто припал к земле; выше и справа от него, на коньках далеких крыш, теснились чайки. Птиц было много, и они все, казалось, смотрели на Литу, так что это походило на проводы.

– В этой поездке, путешествии, вы… Георг… – Лита не видела лица идущей впереди женщины, но дрогнувший голос был красноречив. Венона впервые потеряла контроль над собой.

– Ухаживал за мной, – просто сказала Лита. И пускай мымра понимает, как хочет.

О предательстве Элфи Наста и прочих колдовских кляузах Нэй сказывал на борту «Каллена». У постели Литы. Был уверен, что она, плавящаяся в лихорадке, не слышит. Лита действительно запомнила немногое: обрывки историй, эхо слов, призрачное присутствие.

Венона справилась с эмоциями. Обернулась с холодной улыбкой на лице.

– Георг всегда сочувствовал обездоленным.

Лита проглотила колкость.

В воздухе разливался горько-смолистый аромат тополиных почек. Лита задрала голову, чтобы открыть лицо весеннему солнцу. Высокая башня, заслонившая солнечный свет, встретила этот порыв с мрачной снисходительностью.

Венона ждала у кованой двери. Веер отправился в льняную поясную сумку, расшитую серебряной нитью и шелком; управляющая достала из сумки связку ключей. Лита вспомнила, как смеялась над брошюркой по этикету, привезенной Билли Коффином из Оазиса: «Женщинам, выходя на улицу, следует держать в руках сумку. Мужчины должны держать руки в карманах». И двух вариантов быть не могло, какое занятие следовало найти этим самым мужским рукам в этих самых карманах.

Венона отперла дверь, распахнула наружу и кивнула на проем:

– После вас, моя дорогая.

Проходя мимо управляющей при Совете тринадцати, Лита расправила плечи и выпятила грудь. У Веноны раздулись ноздри.

Горели масляные лампы. Опорные колонны венчали кубы капителей. Библиотечные полки, занимающие все свободное пространство стен, ползли и ползли вверх, где в глухих нишах-арках нервно метались желтые отсветы и острые серые тени. Взгляд Литы остановился на винтовой лестнице, ступеньки которой вились вокруг центрального столба, когда на улице заголосили чайки.

Плачущий крик поднялся над невидимыми крышами.

Лита обернулась.

Грозно сдвинутые брови Веноны – вот что она увидела за мгновение до того, как перед ее лицом захлопнулась дверь. Клацнул замок.

* * *

«Моя дорогая…»

Лита плюнула в дверь. Не будь та закрыта, плевок сполз бы по смуглому личику Веноны.

Лита взялась за дверную ручку в виде дельфина, символа Свободного Течения, и потянула. Происходящее немного напоминало сон. Может, ей приснился звук закрываемого замка – и сейчас дверь откроется.

Не открылась.

Что за фокусы? Чванливая горожанка доставила ее – простолюдинку, которой волею подводных течений суждено было оказаться в подмастерьях колдуна, – в башню и хлопнула перед носом дверью. Эта Венона Банти хочет, чтобы она колотила в дверь и звала на помощь?

Лита беззвучно фыркнула. Дудки, она не доставит управляющей такой радости.

Вместо того чтобы постучать в дверь, Лита повернулась к лестнице. Поднялась взглядом по ступеням. Почему бы и не осмотреться. А мымра пускай забавляется в одиночестве.

Винтовая лестница нырнула в кирпичную шахту. Она была около десяти футов в диаметре и, похоже, проходила через всю башню. Деревянные ступеньки вделаны в центральную каменную колонну. Литу окружали глухие стены, но подъем все равно отозвался головокружением.

Увидев в стене дверь и открыв ее, Лита испытала облегчение.

Она попала в узкий кольцевой коридор. Холодные каменные стены. Шесть незапертых дверей, ведущих в помещения для слуг. Оштукатуренные стены цвета кротовьего меха. Скудная мебель. Зарешеченные оконные «прорези» в глубоких нишах, сквозь которые едва пробивался тусклый свет.

Лита открывала и закрывала двери. Ни одной живой души. В последней комнате на спинке стула висела одежда прислуги, но у Литы возникло неприятное чувство, что никто не вернется в эти серо-коричневые стены, чтобы облачиться в простое серое платье и некогда белый фартук.

Лита продолжила подъем.

Свет лампы, которую она сняла с крюка на первом этаже, расталкивал коричневую тьму. Поскрипывали ступени. Щупальца сырости ползали под домотканым платьем.