Мокрый не боится дождя

Ганна умчалась на рынок. Софья Михайловна смотрела новости по телевизору, привезённому по её настоянию старшим сыном. Супруги Садовые устроились на кухне, которая превратилась в постоянное место их дислокации.

Владимир Николаевич смог, наконец, поведать жене трагедию отеля «Парадиз», упустив кое-какие детали, к примеру, про кристаллический цветок за собственной грудиной и, естественно, про смерть аниматора, о которой и сам в тот момент не ведал. Тем не менее Ольга уловила в интонациях нечто, что подсказало: ох, неспроста муж полез в альбомы. Однако виду не подала, а предложила позвонить Краснянским. Супруг идею одобрил.

Однако старички трубки стационарного телефона не подняли. Мобильный у них отсутствовал за ненадобностью.

— Краснянские — на пути в аэропорт, — предположила Ольга, положив трубку на рычаг.

— Уже?

— Но если учесть, что на железнодорожный вокзал они отправляются за три часа до отправления поезда, то в аэропорт должны сорваться за шесть.

Подстёгнутая неудачей, профессорская жена преисполнилась решимости довести начатое до конца.

— Ты запомнил хотя бы цвет альбома?

Супруг сокрушённо вздохнул, а ладонь, словно ища поддержки, легла на вместительное женино бедро.

— О чём рассказывала в тот момент Ида Соломоновна? — бесстрастно продолжала Ольга, делая вид, что не замечает происков руки.

— Ни о чём таком…

— И всё же? — в Ольгином голосе зазвучали учительские интонации.

Брови Садового напряглись и поползли вверх — чуть не до чуба.

— Речь заходила о какой-то Фиме.

— Не о какой-то, а о каком! Фима — это Ефим. Старший внук. Он родился с необычной правой рукой.

— С шестью пальцами?

— Наоборот. Не то с двумя, не то с тремя. Для него шьют специальные пиджаки, с удлинёнными рукавами. И представь, этот картёжник и балабол женился на самой красивой девочке из Житомира. Сейчас они оба в Лос-Анжелесе.

«Умеют же семиты хорошо устраиваться в жизни!» — подумал Садовой, но счёл тему настолько обглоданной, что продолжил путешествие по жениному бедру. Это не помешало Ольге заметить: обретавшийся в Штатах внук был упомянут не всуе. Имя «Фима» могло означать, что в руках Иды Соломоновны находился семейный альбом, перетянутый натуральной коричневой кожей.

Но каким образом туда затесалась аниматор отеля «Парадиз»? Вопрос остался без ответа.

— Она упоминала ещё кого-нибудь?

— Про Алёнку говорили.

Внучка Розы, младшей сестры Иды Соломоновны, точно сошла с иллюстрации к сказкам про Алёнушку. Это и способствовало закреплению за ней домашнего имени — Алёнка.

У всех женщин этой семьи, включая и Алёнку, были русские, украинские и белорусские отцы, что не препятствовало кровной связи с землёй обетованной. Правда, на расстоянии. «Слишком горячее солнце — мозги плавятся!» Тем не менее размягчение мозга не помешало всем Розиным домочадцам, включая славянских мужей, дружно выехать из Израиля и обосноваться в более комфортной и безопасной Германии. На исторической родине оставалась военнослужащая Израильской армии Алёнка, отдувавшаяся за всю родню. Именно ей принадлежало высказывание, почерпнутое из армейской политинформации:

«Бог Яхве дал нефть земле, сопредельной с обетованной, а израильтянам он даровал неисчерпаемые запасы духа.

Нефть может кончиться, но дух бесконечен: чем больше черпаешь, тем больше остаётся».

Упоминание Алёнки могло означать: они добрались до альбома с красными тюльпанами на чёрном фоне, чьё изготовление датировалось восьмидесятыми годами прошлого века. Появление в нём аниматора из «Парадиза» было вполне оправдано, ибо по возрасту она могла числиться среди Алёнкиных подружек.

— Но больше всего Ида Соломоновна склоняла какую-то Дину, — припомнил Владимир Николаевич.

— Дина? Но насколько я в курсе, в этом клане нет женщин с таким именем. Впрочем, это может быть их новая невестка…израильского разлива. А о чём, собственно, шла речь?

— По-моему, об изящной словесности. Она написала что-то…художественное.

— Так это не просто Дина, а Дина Рубина! Знаменитая писательница. Живёт в Израиле. Пишет на русском. Краснянские её обожают. Особенно книгу про Ташкент. Ида Соломоновна была там в эвакуации.

Супруг убрал руку с Ольгиного бедра и придвинул пирожное, которым они угощались у старичков и которыми те снабдили их при прощании, упаковав в пластиковый контейнер.

Ольга, отдав дань десерту, принялась размышлять вслух:

— А ещё у Краснянских есть особый альбом. В нём хранится так называемое «портфолио».

— Что в нём? — подал голос Владимир Николаевич, чтобы проявить хоть какой-то интерес к предмету, хотя на самом деле вся эта суета начала действовать ему на нервы. Он начал опасаться… Но чего именно, ему не дали сформулировать:

— Каждый работник должен собирать материалы, подтверждающие, что он занимается не только учебным процессом, но и воспитательной работой. Туда помещаются снимки с различных мероприятий.

— Но Ида Соломоновна не педагог, а библиотекарь.