Мокрый не боится дождя

Надо включить компьютер. Мысль об оставленном до поры до времени исследовании придала сил. Какие бы тревожные события ни происходили за домашними стенами, всегда оставалось прибежище — языкознание, а если точнее, философо-лингвистика.

Садовой нащупал кнопку настольной лампы. Сухой щелчок. И только… Веерное отключение электроэнергии? К счастью, жена подготовилась и к этому испытанию. Ставшие предметами первой необходимости спичечная коробка («Всё с тем же запорожским казаком!») и свечи ждут своего часа на специальном блюдечке.

Фитилёк зажёгся не сразу. Несколько капель расплавленного воска образовали стекловидное озерцо. В центр его была водружена использованная на половину свечка.

Садовой выдвинул верхний ящик письменного стола. Здесь хранились рукописи, записные книжки, публикации в научных изданиях. Во всех кропотливо систематизировались корни арабских слов.

Бесстрастно отсчитывали время настенные часы в удлинённом деревянном корпусе. Блаженство погружения в текст. Когда растворяются границы собственного «я». Прежде он мечтал об этом, сидя на заседании кафедры или партийном собрании. И вот сбылось. Он свободен. Он слышит, как плывёт в космосе Земля. А старая мебель привстаёт на цыпочки.

Щёлкнул замок в прихожей. Тень на стене дрогнула и замерла.

Вернувшаяся Ольга прислушалась к тишине и, вытянув руку (излишняя предосторожность: это пространство было известно ей до сантиметра), двинулась в кухню — разгружать сумку с продуктами и привычно хлопотать, отбрасывая суетливые тени между плитой- (хвала Господу за газ!) — навесными шкафчиками и столом.

До той минуты, пока супруг не завершит кабинетное священнодействие. Тогда он переступит порог и произнесёт ритуальную фразу из детской книжки сына: «Без чаю я скучаю…». А скучает ли по дому её кровинушка? Отмахнувшись от этой мысли, она засуетилась пуще прежнего. Тесто поспело! Самое время заняться любимыми Володиными пирожками — с капустой.

Как всегда, она всё успевала.

Запах выпечки заполнил кухоньку. Чай дорогого сорта — в честь его возвращения- настаивался в чайнике — подарок свекрови на десятилетие их с Володей — совместной жизни.

На стене выросла вторая тень — побольше:

— Без чаю я скучаю!

Выверенными до секунды движениями Ольга подала блюдо с пирожками, налила чай в именную мужнину кружку и щедро расцветила напиток настоящими деревенскими сливками. В такой день не грех и потешить себя…

— Письма отправлены.

Не переставая жевать, он кивнул.

Она по-матерински удовлетворённо следила за его жестом и всё собиралась спросить, зачем он сбрил бороду. Но вместо этого спросила про другое:

— А чьи это письма?

Садовой замер, не донеся до рта тёплую мякоть.

— Сотрудника отеля, — сообщил он и надкусил пирожок.

Радужки, мокро-блестящие, впитавшие уличную влагу, вопросительно сфокусировались на Садовом: сотрудник или сотрудница?

Испытывая Ольгино терпение и поддразнивая, он и не подумал прервать начальный этап пищеварения. Глядя на это методичное жевание, супруга последовала его примеру.

— Девушка-аниматор, — произнёс профессор, прожевав. — У неё в Украине родственники. Или друзья. Я в точности не знаю.

— Ясненько…

После трапезы Садовой благодарно коснулся губами жениного виска и вернулся в кабинет.

Опустив отяжелевшее тело в кресло у рабочего стола, расположившегося в трёхгранном эркере, он смотрел на тополь за окном. Выставив вперёд толстые сучья, подобно казацким пикам, дерево оборонялось от ненастья.

Мысли его, как морские камешки в штиль, лениво перекатывались в голове.

Глава 2 Переведи свой смартфон на «украинську мову!»

МОСКВА, ЧЕРЁМУШКИ,КВАРТИРА ГУДКИНЫХ

Милочка притворила дверь. Знакомый звук — по громкости, частоте — просочился сквозь барабанные перепонки. И застрял в мозгу.

«Трындец! Шум воды… Как тогда, у Аси».

Милочка спустила с плеча дорожную сумку.

«Это всего лишь нервы. Следует просто заглянуть в ванную».

Она судорожно сглотнула, проталкивая застрявший в горле комок. От встречи с ним желудок спазматически сжался.

Щелчок холодильного агрегата. Пальцы расцепились — на ручке чемодана осталось влажное пятно. Девушка без сил опустилась на стул.

Досада на Карена, не явившегося в аэропорт, накрыла с головой: будь он рядом, паническая атака не оказалась бы такой острой.

И где Нэра? Этой негоднице хватало ума ходить по-большому не в лоток, а в унитаз. К тому же во время сна она имела человеческую привычку класть голову на подушку. Но с чем не поспоришь: включённый кран — не её лап дело.

«Я схожу с резьбы… Или как там, говорят? С катушек?»

Милочка вытащила влажные салфетки и протёрла вспотевшие ладони. А тем временем её боковое зрение зафиксировало зеленоватое свечение. У плинтуса.

— И чего вылупилась?

Два изумруда с жёлтой обводкой переместились выше, затем подались вбок, явно скрывая свои намерения. Какие именно — разгадывать было неохота.

— Жрать хочешь?

Ответа не последовало. Но звук собственного голоса, а более всего грубая формулировка вопроса приободрили: она отважилась скинуть башмаки.

— Надеюсь, Карен о тебе заботился?