Молчание костей

– Сомневаюсь, что роботам тут нравится больше, чем тебе, – сказала Адрана, которой внезапное задание позволило отвлечься от мыслей об утраченном даре. – Этот образ существования им навязывали люди на протяжении многих веков. Считалось, что ненадежному старому роботу в парке самое место. Черная неблагодарность, если вспомнить, сколько хорошего сделали для нас эти создания.

– А ты сменила пластинку. В детстве только и делала, что разыгрывала Паладина.

– Я уже не ребенок. Гляжу со стороны и вижу причудливый кукольный домик, полный игрушек, с которыми уже не хочется играть. – Адрана похлопала по выпуклости на животе: в мешке лежала голова их старого наставника, завернутая в мягкую ткань. – Буду рада, если ему здесь помогут. Но не думаю, что это будет достаточным вознаграждением для него.

Приблизился Жернов:

– Опусти его на землю.

Адрана повиновалась, открыв мешок и выложив разбитую полусферу. Никакого мерцания внутри, ни малейших признаков жизни. Паладин был мертв, как и в тот день, когда оказался на борту «Мстительницы», – до того, как Сурт помогла восстановить его когнитивные процессы.

– Объясните, почему он находится в столь плачевном состоянии.

Фура начала сбивчиво рассказывать о своем побеге с поврежденного корабля, но Адрана покачала головой и мягко перебила ее:

– Ей нечего объяснять, Жернов. Это я относилась к нему плохо, а не Фура. Она обращалась с ним превосходно, и он пережил побег с Мазариля только благодаря ей. Паладин сам сделал выбор, решил жить с нами. Он согласился стать частью корабля; он был полноправным и добровольным участником всего, что последовало. Нам было бы очень жаль потерять его, как мы потеряли Тиндуфа, и Прозор, и в каком-то смысле Страмбли. Я буду скорбеть об этих троих, но не о Паладине, ведь ни одна важная часть его конструкции не утрачена.

– Сестра, – тихо сказала Фура, – ты можешь все испортить.

– Наплевать. Жернов получит правду или не получит ничего. Извиняться не буду, и ты не будешь. Паладин бы этого не хотел!

Жернов прогремел:

– По-твоему, ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы прийти к такому выводу?

Адрана вздернула подбородок:

– Да, сэр! И осмелюсь сказать, я знаю его куда лучше, чем ты. Я считаю его другом – очень добрым и верным другом. Он не держал зла за унижения, которые я причиняла ему в детстве. Он дал мне гораздо больше, чем я заслуживала. Он любил нас и был готов умереть за нас, и только это имеет значение. Сурт сумела его восстановить, и если справилась женщина, едва способная прочитать собственное имя, то я очень сомневаюсь, что это выходит за рамки ваших коллективных возможностей.

– Ты говоришь так, будто мы обязаны попытаться его починить, – проговорил Жернов.

– На меньшее я не согласна.

После некоторого молчания огромный робот, увитый плющом, ответил:

– Ну нахалка же ты, капитан Несс. Такое поведение… выходит за рамки.

– На то и расчет. – Адрана взяла Фуру за руку и заставила отвернуться от предмета, лежащего у ног Жернова. – Он видел Последние Дожди Сестрамора. Вы все – не видели. А теперь почините его.

Все могло бы закончиться очень плохо, если бы не событие, произошедшее на пятый день. День, когда власть Квелла могла рухнуть, поскольку неопределенность разжигала страх и провоцировала акты насилия даже в тех районах Тревенца-Рич, которые он считал завоеванными. К тому времени мир-веретено был уже в сто раз дальше от Старого Солнца, чем любой другой мир Собрания, и свет звезды потускнел в десять тысяч раз. Мысль о том, что Старое Солнце и впредь будет уменьшаться, пока не сравнится яркостью и величиной с любой другой звездой в небе, многих доводила до безумия. Квелл призывал к спокойствию, и на некоторых жителей его увещевания подействовали, но все же мир пребывал в состоянии тревожного ожидания, которое балансировало на грани бунта. На пятый день хрупкое равновесие уже готово было рухнуть, и Квелл понял, что необходимо чудо.

В полдень он его получил. Внизу, в пещере, не наблюдалось никаких изменений в поведении двигателя и старания щелкуна выглядели совершенно бесполезными, как вдруг древняя машина переключилась на задний ход. Потребовалось несколько часов, чтобы в этом убедиться, и еще больше, чтобы новость распространилась по всему городу и чтобы в нее поверили. Но кризис миновал, Тревенца-Рич пережил беду. Сам мир еще не двигался вспять, однако двигатель работал в режиме реверса, и Квеллу этого было достаточно для укрепления нового порядка. Мир-веретено замедлялся, как будто готовился к встрече с чем-то далеким. Если только не затевалось какое-то новое безумие, эта встреча должна была произойти через пять суток плюс-минус несколько часов.

Они обшарили космос многочисленными подметалами: и теми, которыми располагал мир, и теми, что стояли на кораблях и катерах, пришвартованных к Тревенца-Рич или оказавшихся в зоне действия двигателя. Но экраны были пусты. Однако на десятый день самый точный из приборов обнаружил впереди нечто темное и расплывчатое, а к одиннадцатому сомнений не осталось.

Мир действительно приближался к какому-то объекту.