Молчание костей

Парнишка снова бормотал во сне, поврежденный язык превращал его речь в кашу. Рука Фуры замерла над страницей вахтенного журнала. Капитан напряженно вслушивалась: что-то о темнице, свече, деревянном люке в полу и о том, что под этим люком. Рутера все сильнее лихорадило, его отчаянные всхлипы перешли в стоны бессловесного ужаса, а затем в крик, такой громкий, что бедняга окончательно проснулся. Широко распахнув глаза и дрожа всем телом, еще не выбравшись из тисков кошмара, он окинул каюту растерянным взглядом.

Фура подошла к нему с кружкой воды:

– Пей.

Рутер прижался губами к кружке и отхлебнул, сперва осторожно, затем увереннее.

– Я ошень… – Он замолчал и уставился на нее круглыми от изумления глазами, затем сунул палец в рот и ощупал язык. – Што… Што со мной шлушилось?

– Ничего такого, что не заживет, Эддралдер это обещал твердо. Ты чуть не откусил себе язык, когда через череп связался с Инсером Сталлисом. Что-нибудь помнишь?

Рутер секунду-другую молчал, – казалось, причина бессознательного состояния попросту стерлась из его памяти, – а потом лицо напряглось, как будто он получил первый слабый укол боли и осознал, что тяжело травмирован и худшее впереди.

– Я не шмок… Не шмок его оштанофить.

– Ты не виноват. Похоже, он сильнее нас с Адраной, и я совершила глупость, возомнив, что его можно обмануть, подключив к черепу тебя. Он слишком умен, чтобы поддаться на такую уловку.

– Пошему… Пошему я сдесь?

– Очень уж ты шумел в комнате доброты. Тебе снились жуткие кошмары. И сейчас был такой.

Рутер трогал скулы и челюсть, изучал свое лицо, как будто оно могло измениться, пока он спал. Он запустил пальцы в белую прядь и взлохматил ее, словно собачью шерсть.

– Он пыл… Я пошуствовал, как он вошел в мою колову. – Парнишка снова глотнул воды. – Я мок ощущать его, как бутто штал ма’ионеткой или какой-то полой весью ис де’ева. Просто машкой… маской с ты’ками тля глас…

Фура кивнула, веря ему, но недоумевая, каким образом его воспоминания о контакте со Сталлисом связаны с кошмаром о подземелье. Она прокрутила эту головоломку в уме, не нашла приемлемого решения и не в первый раз пожалела об отсутствии сестры, на которую всегда можно было положиться в вопросах, требующих проницательности или наблюдательности. Не слишком ли поспешно она подарила Адране корабль? Нельзя ли было придумать что-нибудь еще? Одно дело раздражаться из-за непрошенных замечаний и придирок сестры, когда та рядом, и совсем другое – осознавать расширяющуюся пропасть между ними и прикидывать, как бы пригодился ей сейчас совет Адраны.

– Тебе пока не нужно говорить, – сказала Фура, пытаясь взять более добродушный тон и избавиться от резкости. – Пусть язык заживет. Эддралдер сшил его, но сказал, что отечность не спадет еще несколько дней. В любом случае ты оказал мне огромную услугу, и я не позову тебя в комнату костей, пока не буду уверена, что Сталлиса нет на другом конце.

– Моя колофа… – Рутер нахмурился, подыскивая нужное слово. – Как путто… г’ясная.

– Внутри тебя побывало что-то такое, что оставило неприятный след. Я чувствовала то же самое, когда контактировала со Сталлисом. Но ты сильный, Рутер.

Ее похвала вызвала у парнишки застенчивую улыбку. Он был моложе Фуры не больше чем на пару лет, и в последнее время повидал немало, однако она знала, что их разделяет пропасть жизненного опыта: ужасы, потери и добытые горькой ценой знания, которые уже не забыть.

– Фы… слишком фысокого мнения обо мне.

– Мы допустили ошибку, но и Сталлис тоже. Он слишком много о себе рассказал. Когда он завладел тобой, я почувствовала его личность гораздо четче, чем в прошлый раз. – Она оглядела каюту в поисках какого-нибудь несчастного жука, которого можно было бы размазать металлическим пальцем. – Я хочу отомстить. И отомщу.

Рутер кивнул, безоговорочно веря ее словам:

– Как толго… я пыл в отклюшке, капитан?

– Примерно двенадцать суток. Эддралдер очень внимательно следил за тобой, чтобы ты не зачах в коме. Мы плывем независимо от «Веселой кобылы» уже шестнадцать дней. И не бойся, что пропустил путешествие, – до конца еще около двух недель.

– Тфе нетели… Не так уш и плохо. Эш… эшкат’а кте-то ’ятом?

– Возможно. Но мы точно не знаем, да и она, похоже, не определила наше положение. Иначе почти непрерывно обстреливала бы нас парус-сечью.

– Он чувствовался ’ятом, капитан. Я не могу шкасать, как или почему, но так пыло. А мы не мошем как-то… п’офе’ить?

– Нет, Рутер, нельзя. Иногда стоит пожертвовать собственной невидимостью, чтобы узнать позицию противника, но игра не стоит свеч, если знаешь, что он превосходит тебя численностью и вооружением, как в нашем случае. Если бы я хотела тебя обмануть, то сказала бы, что в радиусе ста тысяч лиг от нас нет другого корабля, кроме «Веселой кобылы». Но правда в том, что Сталлис может находиться в десяти тысячах лиг, и мы этого не узнаем. У него хорошие корабли, очень послушные, и они будут плыть так тихо и незаметно, как только позволят погодные условия.

– Я… мок пы… – Он остановился. – Я имею ф фиду… Если пы мне п’ишлошь фе’нуться ф комнату… я пы штелал это, капитан.