Молчание костей

Она закрыла телеграфный ящик и опустила его на корпус корабля. Световой росток, судя по сочащемуся через жаберные щели сиянию, еще мерцал, но должен был вскоре погаснуть.

В кончине Страмбли не было ничего хорошего, кроме того, что ее удалось облегчить и ускорить. До чего же странно, подумала Фура, что доктор умело отнял жизнь, да еще и по ее приказу. И все же она была в некотором смысле рада, что его препараты сохранили свою силу, пусть их и применили ради весьма сомнительной цели.

Когда инъекция подействовала, Меррикс и Эддралдер были рядом. Рутер бормотал и ворочался во сне в каюте Фуры, и оставались лишь Сурт и Тиндуф. Они пришли, чтобы попрощаться, и заметно приуныли от того, как странно и удручающе выглядела усопшая.

– В жизни не видела ничего подобного и не хочу увидеть снова, – сказала Сурт после того, как бросила на Страмбли кратчайший взгляд. – И я никогда не подойду ближе чем на миллион лиг к какой-нибудь реликвии призрачников, разве что свихнусь.

– Вряд ли кто-нибудь из нас стал бы с этим спорить, – вздохнула Фура.

– Что нам делать с ней? – спросил Тиндуф, у которого от страха и растерянности на лбу пролегла морщина. – Неправильно возвращать ее в один из миров, когда она… так странно выглядит.

– Вы оба знали ее лучше, чем я, – сказала Фура. – Она оставила какие-нибудь инструкции, как это сделал капитан Верранвелл?

– Она не планировала умереть так рано, – сказал Тиндуф, почесывая уголок глаза. – Ох, Страм… Ну почему ты была так беспечна с этими древними штуковинами?..

– По ее словам, это не результат небрежности, – возразила Сурт. – Она сказала, что нож дернулся в руке, словно наделенный разумом. Как будто хотел поместить в нее частичку себя. Да, в то время мы ей не верили, но теперь я склонна думать по-другому.

– Считаешь, орудия призрачников хотят размножаться? – спросил Тиндуф.

– Я не знаю, Тинни. И сомневаюсь, что мне хочется узнать.

– Что бы с ней ни происходило, мы остановили это, – проговорила Фура с уверенностью, которой на самом деле у нее не было. – Доктор Эддралдер сказал, что процесс превращения в призрачника не сможет идти в неживом организме. Препаратов, которые он ей вколол, хватило бы, чтобы убить несколько лошадей. Она умерла легко и быстро, и теперь все кончено.

– Но ты не знаешь, что теперь с ней делать, – произнесла Сурт.

Фура кротко кивнула:

– Мы не можем просто оставить Страмбли где-нибудь и забыть о том, во что она превратилась. Теперь она отчасти призрачница, и мы обязаны сделать так, чтобы никто не наткнулся на нее случайно и не пострадал. Отправить ее в космос, как мы сделали с капитаном? Что ж, это приемлемое решение – на век или два… Или найти шарльер, который еще долго не будет открыт, и спрятать ее там. Наверное, лучше сжечь те части ее тела, что могут гореть.

– На борту корабля? – спросила потрясенная Сурт.

– Обсудим практические аспекты позже. Сейчас я хочу лишь сказать, что у нас есть обязательства перед нашей подругой, а также перед другими экипажами. Конечно, если бы она оставила инструкции, даже просто о чем-то упомянула мимоходом… – Фура замолчала, желая, чтобы кто-нибудь что-то сказал, пусть даже это будет ложь, придуманная на ходу. – Ну же, подстегните свою память, – уныло прибавила она.

– Если мы где-нибудь оставим Страмбли, – задумчиво проговорил Тиндуф, – то неплохо бы заодно оставить прочее барахло призрачников. Толку от него было немного, и я буду крепче спать, зная, что эта жуть больше не на «Мстительнице».

– Мы с этим разберемся, – сказала Фура, – когда будем уверены, что нам уже не понадобятся острые предметы.

Глава 16

Адрана ждала Лагганвора, вертя в руках голову горгульи и с благоговейной сосредоточенностью наблюдая, как ее глаза и язык то вываливаются, то снова западают. Сколько же этой штуковине лет? Адрана рассудила, что раз предназначение головы связано с черепами, то она моложе; но в остальном предмет оставался загадочным. Какая жалость, что рядом нет Фуры: они бы вместе подивились этой вещице и придумали независимые гипотезы о ее происхождении и роли. До разлуки Адрана не понимала, как хорошо иметь сестру, с которой можно поговорить в подобные минуты досуга; как прекрасно пускать в ход собственное воображение против воображения Фуры. Как прекрасно было, несмотря на все их различия и противоречия, странствовать вместе, а не в одиночку.

– Ты наконец-то узнала, для чего нужна эта уродина? – спросил Лагганвор, входя. – Если да, то, пожалуйста, просвети меня.

– Да, я знаю, что это такое. – Адрана налила порцию крепкого напитка, которым угощала Лагганвора во время предыдущей встречи. – Пей, раз тебе понравилось. Ты не мог бы сесть?

Лагганвор занял свое место. Он снял внешние части вакуумного скафандра, но остался в стеганой поддевке с многочисленными трубками и проводами, которая напоминала вывернутый наизнанку организм с паутиной артерий и петлями кишечника. На ткани темнели пятна пота – и новые, и такие старые, что превратили ткань в настоящую корку.

Он поднес бокал к носу, понюхал:

– Тринспанский бренди? Я еще в тот раз хотел уточнить.